Наше нападение будет вспоминаться им как шабаш ведьм. Мы кричали, тыкали им в шею пистолетами, выволакивали их наружу.

Все слова, которые они выговаривали, были женского рода. Ругательные.

Сайд сразу узнал меня.

А я узнала свой «мерседес». Он был черный, а не серебристый, как раньше. Но я узнала его.

Каждую трещинку кожи на водительском сиденье я знала как собственные морщинки.

Сайд лежал на земле.

— Быстро! — орала я, как в кино «Менты». — Где он?! Быстро говори! — Я засунула «Осу» ему в рот. — Где парень?!

С пистолетом во рту он вряд ли мог говорить — мог только мычать и крутить головой. Но это я сообразила позже.

Гора и Мадам кинулись в голубой дом. Он был пустынен. Только свет горел везде, словно дом готовился к приему.

Мы нашли его в пристройке на заднем дворе.

Он лежал связанный и с кляпом во рту. По щекам текли слезы.

23

Мы выпили столько Whisky, что все планы, которые мы стоили, казались нам реальными и осуществимыми.

Я начала утро с уборки. Вернее, я начала утро с того, что два часа искала, где хранится то, чем обычно убирается моя квартира. Не нашла.

Села в машину, доехала до «Седьмого Континента». Удивилась, какое количество чистяще-моющих средств есть в продаже. Накупила на двести долларов.

Протерев пыль во всей квартире, поняла, что физический труд — тоже труд.

Когда доставала шваброй паутину с потолка, вспомнила мультфильм про Мойдодыра. Хотя я умываюсь.

Полы мыть уже не смогла. Позвонила в агентство по трудоустройству. Накричала на них: почему мне месяц не присылают домработницу.

Они слабо оправдывались, говоря, что звонили мне, а я не проявляла интереса. Я в жесткой форме объяснила им, что интересы мои распространяются на другие области, но чтобы завтра у меня была домработница. Они обещали через три дня.

Я была зла и поэтому помыла полы. Когда позвонил Стас, я так ему и сказала: «Перезвоню, когда помою полы». Без всякого напускного бахвальства. И добавила, подумав: «Малыш».

Я очень устала. Успокаивала только мысль о том, что за этот день я наверняка похудела. Килограмма на три.

Я положила на глаза маску Shiseido и действительно набрала номер Стаса.

— Я не спал всю ночь, — сообщил Стас.

— Гулял? — уточнила я не без зависти.

— Да. Во сне. По небу. Вместе с тобой. Ты держала меня за руку.

Я вздохнула.

— Никита, мне надо тебя увидеть.

Я снова вздохнула. Когда уже даже играть неинтересно — все. Отношения без будущего.

Стас буквально закричал:

— Никита, мне надо тебя увидеть!

— Ты с ума сошел? Не кричи на меня.

— Да, я с ума сошел! Это ты свела меня с ума!

Я подумала, что у Стаса истерика. Положила трубку. Он перезвонил через секунду.

— Извини меня, — попросил он совершенно ровным голосом.

— Извиняю. Ну, что нового?

— Буду делать репортаж. Из милицейского участка. Про несовершеннолетних проституток.

— Очень интересно. Я бы даже сказала, захватывающе.

— Да. Когда мы увидимся?

— Я позвоню тебе, малыш. Ладно?

— Ладно.

Я думала, он повесит трубку, но гудков не было.

— Стас, пока!

— Пока. Целую тебя. И знаешь что?

— Что?

— Я загадал. Если ты не сразу повесишь трубку, значит, ты любишь меня. Ты не повесила.

— Здорово, — сказала я и нажала на красную кнопку мобильного.

Завтра должен приехать Рома.

Свекор тогда прислал свою службу безопасности.

Он не хотел милицию. Ему не нужна огласка.

И он приехал сам. В лиловом.

Юношу звали Артем. Как моего сына. Я боялась стать свидетельницей какой-нибудь сцены из жизни сексуальных меньшинств.

Свекор вел себя достойно. Надо отдать должное Артему, он тоже.

Вокруг были люди. Свекор крепко обнял его и проводил в машину.

Только глаза.

Глаза не умеют себя вести как надо. У глаз нет этикета. Глазам необязательно соблюдать приличия.

Глаза свекра с ненавистью смотрели на Сайда. И с растерянностью — на грузного темноволосого азиата. Он был за рулем «мерседеса».

Моего.

Азиат сидел на земле, в наручниках, прислонившись спиной к машине.

Моей.

Его рубашка то ли порвалась, то ли расстегнулась, и над ремнем брюк нависал голый живот, как тесто, когда оно выходит за край миски. Моя бабушка пекла пироги.

Он не сводил глаз со свекра.

Черных, слегка раскосых глаз.

Что-то изменилось в лице моего свекра.

То ли он помолодел лет на пятнадцать.

То ли состарился за эти несколько минут.

Они были знакомы.

Около ворот «Эдема» мне никто ничего не стал объяснять.

* * *

Позвонила Катя.

Я рассказала ей о событиях прошедшей ночи.

Боевик с погоней. И с хеппи-эндом.

Катя вяло комментировала.

— Антона не выпускают, — сказала она невпопад, когда я стала высказывать свои предположения о дальнейшей судьбе Сайда.

Занятая своими делами, я совершенно забыла об Антоне.

Люди сначала эгоисты, а уже потом — друзья.

— Как не выпускают? Адвокат же сказал…

— Не знаю. Говорит, там какие-то сложности.

— Что же делать, Кать?

— Не знаю.

Я сидела совершенно обескураженная. Антон в милиции. Безжизненный Катин голос.

Слишком много всего свалилось на меня в последнее время.

Позвонил Рома.

Мы договорились увидеться на следующий день.

Я соскучилась по Артему.

Я хочу, чтобы мне вернули сына.

* * *

Я проснулась знаменитой.

Меня разбудил телефонный звонок журналистки из «7 Дней». Ей срочно понадобилось интервью со мной. Обо мне. Ну, и о моем агентстве.

Мы встретились одновременно: я, Рома и журналистка. В Смоленском пассаже, в пиццерии.