До звонка было минут пять, и в классе собрались все ребята, за исключением, естественно, «колобков». Костик и Леша, как всегда, опаздывали. Лежебоки любили поспать, а потом, проспав, с энтузиазмом рассказывали о невероятных происшествиях, которые, якобы, мешали вовремя придти в школу. Обычно, им сходило это с рук, но вот опаздывать на урок физики было довольно рискованным делом.
Наша молоденькая физичка Анастасия Анатольевна славилась своей вспыльчивостью и непредсказуемостью. Она первый год работала в школе, смотрела на нас, как на людоедов, постоянно устраивала грандиозные разборки с участием завуча и родителей. Ученики, в свою очередь, не любили физичку и не упускали случая подшутить над ней. Короче, это была какая–то классовая борьба – бесконечная и беспощадная.
Серьезный и ответственный Игорь Шпаков был единственным человеком в классе, которому Анастасия доверяла свои бесценные приборы и таблицы. Пока все галдели и, как могли, прикалывались, отмечая День дурака, Игорь поднялся на кафедру и сосредоточенно налаживал подрагивавшие тоненькими стрелочками приборы. Потом, закончив работу, он вернулся за свой стол и углубился в конспекты.
— Эй! Акулиничева, ты что, оглохла?
Маринка и Наташа, две неразлучные, неугомонные подруги, наперебой начали расспрашивать меня о поездке. Они познакомились со Светкой во время зимних каникул, и теперь им хотелось узнать о ней что–нибудь новенькое.
— Она продолжает колдовать? А приворожить парня может? – Выспрашивала Маринка. — Скажи, Яночка, а с другими ведьмами ты еще не познакомилась?
— По–моему, эта Света – выскочка и зазнайка, больше ничего. Я и сама умею привораживать, — вторила подруге Наташа. — Меня бабушка в деревне научила…
Девчонки говорили так много и так быстро, что я не успевала отвечать на их вопросы. К счастью прозвенел звонок, и все мгновенно расселись по местам, замерли, как по команде «смирно». Тридцать пар глаз сосредоточенно смотрели на выкрашенную желтоватой масляной краской дверь. Все ждали, когда раздастся перестук каблучков Анастасии, но из коридора не доносилось ни звука. Это было странно, почти пугало. Как и все законченные маньяки, наша физичка отличалась невероятной пунктуальностью и не опаздывала никогда, ни при каких обстоятельствах.
За дверью послышался топоток ног, хихиканье. В класс просунулась совершенно круглая, покрытая «газончиком» коротких волос голова Костика. Следом возник второй «футбольный мяч» — башка его неразлучного приятеля Леши. У обоих была улыбка до ушей и страшно довольные физиономии.
— Анастасию завуч допрашивает, — громким, слышным на весь класс шепотом сообщил Леша. – Остановила ее в коридоре и говорит что–то о педагогических методах.
— Короче, ей устроили головоломку с холодным душем, — уточнил второй «колобок». – То есть, я имел в виду головомойку. Голову на помойку…
Пока Леша разбирался с головомойками и головоломками, Костик прошмыгнул к доске, с важным видом стал за кафедру, прищурившись, оглядел класс, поправил воображаемые очки:
— Акулиничева, к доске! Расскажи нам все, что знаешь о законе Ома. И все, что не знаешь! – его голос сорвался на крик, прямо, как у Анастасии Анатольевны. – Всё! Не вздумай ничего утаивать! Или я проверю его действие на тебе!
Руки Костика никогда не оставались без дела. Пока он выкрикивал фамилии и приставал ко всем с глупыми вопросами, его толстые, похожие на сосиски пальцы, крутили ручки стоявших на столе приборов:
— А сейчас перейдем к практике. Проведем эксперимент по…
— Костя, прекрати! – Игорь поднялся из–за стола, двинулся к хихикавшему «колобку» — Не трогай ничего, здесь все под током!
Предупреждение запоздало – в этот самый момент Костик крутанул одну из ручек, его лицо озарила ослепительно–голубая искра, и тут же класс погрузился во мрак. Миг тишины сменил дурной девчоночий визг. Визжали все, кажется и я сама. Не в меру пылкое воображение рисовало картину того, что могло произойти с Костиком. Зрелище не предназначалось для слабонервных.
— А–а–а! А–а–а! – визжали со всех сторон.
— Что происходит? – ледяной голос завуча пресек панику. – Немедленно включите свет!
Будто повинуясь приказу этой сухощавой мужеподобной женщины, над нашими головами вспыхнули лампы. Рядом с завучем стояла бледная, как смерть, Анастасия Анатольевна, а вот Костика я так и не увидела – он лежал за кафедрой, и с моего места можно было рассмотреть только подошвы его ботинок. С ботинками ничего не случилось.
— Врача, быстро! – первой сориентировалась в ситуации завуч. – Откройте окна, ему нужен воздух.
Кто–то сорвался за врачом, остальные повскакали со своих мест, обступили неподвижного Костика. Физичка прислонилась к испачканной мелом доске с явным намереньем упасть в обморок. Растолкав ребят, я протиснулась к пострадавшему. Костик дышал, но был бледен и находился без сознания. Толпа зашевелилась, меня вновь оттеснили в сторону, а над «колобком» склонилась запыхавшаяся Нина Петровна, наш школьный врач. Она нащупала пульс, расстегнула ворот Костиковой рубашки, и в этот самый момент он открыл глаза:
— Что со мной?
Костик приподнялся на локте, туманным взором окинул столпившихся рядом одноклассников. Нина Петровна заботливо взяла его за руку, но это совершенно обычное движение подействовало на «колобка» хуже удара молнии. Он подскочил и шарахнулся от нашей врачихи, как от инопланетного чудовища. На его лице появился испуг и безграничное искреннее удивление.
— А теперь потрудитесь объяснить, как все произошло, — прозвучал бесстрастный голос завуча.
Впрочем, объяснения отложили до лучших времен. Костика вместе с сопровождавшим его Лешей отвели в медпункт, и урок кое–как начался. Перепуганная физичка вела себя так, будто ее саму стукнуло током – она была бледна, тиха, не кричала и не ставила «единицы». Такая обстановка располагала к размышлениям. Я то и дело оглядывалась на пустовавшее место Костика, вспоминая его изумленный взгляд. Что же он увидел в тот миг, когда коснулся руки нашей врачихи? Какую тайну открыл? В какую бездну заглянул? Ответа пока не было…
* * *
Спортом я никогда не увлекалась и все мои достижения на этом поприще сводились к тому, что в возрасте четырех лет я делала «мостик», а в настоящее время немного каталась на роликовых коньках. Однако с того момента, как я вообразила себя охотницей за призраками, привычки пришлось пересматривать. Для такой работы требовалась хорошая физическая подготовка. Положение обязывало, и мне пришлось серьезно об этом задуматься.
Не по–весеннему жаркий воскресный день апреля очень подходил для начала новой жизни. Облачившись в спортивный костюм, я сообщила изумленной маме, что собираюсь на пробежку. Она только плечами пожала, пожелав мне успешной тренировки и ушла на кухню.
Покупая квартиру, папа тщательно выбирал место, в котором должно было находиться наше новое жилье. Он хотел жить в тихом, экологически чистом месте, а потому его выбор пал на новостройку, расположенную неподалеку от лесопарка. Окна нашей квартиры выходили на ведущий к центральному входу бульвар, где–то далеко внизу маячили крыши пятиэтажек, и низенькие дома не заслоняли расстилавшееся вокруг нас море деревьев. Как сказала мама, из наших окон был отличный вид на небо и висевшую над черным лесом луну. Мы жили здесь уже второй год, но в парк ходили не слишком часто – папа сутками пропадал на работе, у мамы было много дел по хозяйству, а я считала, что в лес надо ходить только с собаками. Собаку мне так и не купили, и лес стоял без дела. Впрочем, теперь он мог стать отличным местом для тренировок.