Черт! Он что-то сделал не так? Или, может быть, она не хотела, чтобы он…
— Теперь твоя очередь, — с чувственной улыбкой сказала Мередит, потянувшись к мылу и губке.
Его очередь? Она это серьезно?
Ведь он едва не пролил семя в воду, когда мыл ее. А теперь… Вряд ли он вынесет такую процедуру!
Но Мередит, очевидно, не собиралась просить его разрешения.
Хлопья душистой белой пены упали ему на плечи, когда она сжала губку. Она начала с рук и, намылив их, смыла пену водой. Аромат жасмина успокоил его нервы. Ощущения обуревали его. Боже… как все это хорошо. Другого слова не подобрать. Именно хорошо. Чертовски хорошо. Он так расслабился, что, казалось, вот-вот растворится в воде…
Тут Мерри ткнула его губкой подмышку, и он резко выпрямился.
— Я так и знала, Рис. Ты действительно боишься щекотки.
— Похоже, что так.
Весьма довольная собой Мередит продолжала намыливать его грудь, шею, плечи, ноги. И Рис наслаждался каждым моментом, хотя она щекотала его пятки, изнемогая от смеха. В результате, когда он вздрагивал, половина воды из ванны вылилась на пол.
— Иди сюда. — Рис обнял ее за талию, притянул к себе и стал целовать — долго и страстно. Целуя ее, он ощущал на губах вкус вина и пряностей с очень легким привкусом мыла, и это ощущение казалось сладостным и пьянящим… У него кружилась голова при мысли о том, что сегодня ночью ему не придется сдерживаться.
Стиснув его плечи, Мередит приподнялась и устроилась между его ног. Он поцеловал ее снова, и — о Господи! — теперь ее упругие намыленные груди прижались к его груди; они скользили и терлись о его покрытую шрамами кожу.
Ее рука скользнула вниз, и пальцы сомкнулись на его возбужденной плоти.
Наслаждение пронзило его, словно штык, когда она стала нежно гладить налитой желанием стержень.
— Прекрати, — прохрипел он, прерывая очередной поцелуй. — Прекрати, Мерри. Прошло одиннадцать лет. Если будешь продолжать в том же духе, это не продлится и одиннадцати секунд.
— Знаю, — прошептала она, покрывая поцелуями его лицо. — Все прекрасно, Рис. Позволь мне сначала сделать это для тебя, а потом… У нас впереди еще столько времени… — Она продолжала ласкать его. — Позволь мне касаться тебя, Рис. Я умираю от желания ласкать тебя. Мне так приятно…
Он громко застонал, а ее пальцы тем временем скользили по всей длине мужской плоти. Рис держался изо всех сил, собирая остатки воли, чтобы все-таки схватить ее за руку и заставить остановиться.
Бесполезно!
— Мерри!..
Черт возьми, он думал, что покончил со встречами, в которых наслаждение получает только мужчина. Это ведь несправедливо, что наслаждение получит он один!
Он так и сказал Мерри. Сказал, что хочет ублажить ее.
— О, Рис, разумеется. — В ее серебристо-серых глазах плясали серебряные брызги. Она еще крепче сжала его плоть и ускорила темп. — Поверь мне, я наслаждаюсь не меньше, чем ты.
Он сильно в этом сомневался, но сейчас не мог даже найти слов, чтобы выразить свои ощущения. Никаких слов. Только хриплые вздохи и прерывистые стоны. Рис наслаждался непривычными для него ласками. Нет, бывало, что он сам ублажал себя, но это совершенно иное! Ее рука меньше и мягче. И конечно же, более ласковая. Он боролся с желанием вскинуть бедра и умолять ее ускорить темп. Наконец, закрыв глаза, вынудил себя быть терпеливым, смириться с ее ритмом — и пусть блаженство возрастает медленно, но неуклонно.
Еще одна маленькая капитуляция, такая мучительная и такая сладостная.
— О Боже! — прохрипел он, вцепившись в края ванны. — Мерри, ты должна остановиться. Или я…
— Ш-ш-ш… Пусть это случится.
У него не было выхода. Силы воли больше не существовало. Наслаждение, нараставшее в чреслах, было столь же неизбежным, как сама судьба. И вдвое сильнее.
С последним рычанием он позволил наслаждению завладеть им. Бедра его приподнялись над водой, плоть дернулась, и он стал изливаться в ее ладонь и в остывшую воду.
Когда волны наслаждения улеглись, он слепо уставился в потолок, пытаясь отдышаться. Но Мерри не прекращала ласкать его, и он до сих пор не верил чуду… Ведь она не только хотела касаться его, но и делала это с явным желанием — даже после того, как он излил свое семя.
И как ни странно, его не переполняло отвращение к себе, не одолевало безумное желание поскорее натянуть одежду, бросить на стол монету, прыгнуть в седло и помчаться во весь опор — с такой скоростью, чтобы в конце концов обогнать самого себя.
Нет, он хотел остаться, и даже упряжка ломовых лошадей не могла бы оттащить его от Мередит.
Он будет ласкать ее и целовать, будет ублажать всю ночь, когда к нему вернется хоть какое-то подобие силы.
— Ты была права, — объявил Рис, продолжая смотреть в потолок. — Поразительно красивая роспись.
Мерри рассмеялась и поцеловала его в щеку. А он вдруг сел и заявил:
— Давай выбираться из ванны.
Рядом с ванной стояли два кувшина с чистой водой для обливания. Рис встал, наклонил один над головой и, смыв мыло, отряхнулся, как мокрый пес.
— Рис! — взвизгнула Мередит, загораживаясь руками.
— Что?! Ты ведь и так мокрая! — Он вышел из ванны и велел ей встать. — А теперь повернись спиной, подними волосы и стой смирно.
Она молча повиновалась, и он стал медленно, тонкой струйкой обливать ее. Когда вода поползла по изящному изгибу спины, Мередит вздрогнула и рассмеялась. Рис полил водой на полушария ее ягодиц, наблюдая, как на коже выступают мурашки. Потом сказал:
— Повернись.
Улыбаясь, она повернулась к нему лицом. Он облил ее плечи, затем стал лить тонкие струйки на груди. Две струйки разбились о ее соски, еще больше затвердевшие от холода. Именно на такой результат он и рассчитывал.
Все еще держа в руке полупустой кувшин, Рис наклонился и припал губами к прелестному бутону. Мерри вздрогнула, но он обнял ее за талию, чтобы удержать на месте.
Черт возьми! Он ждал этого целую вечность! И благодаря ее бескорыстным ласкам в ванне он теперь мог делать все, что пожелает. И он целовал и ласкал то один сосок, то другой, вжимаясь лицом в ее груди, чтобы вдыхать свежий чистый запах кожи.
Вцепившись в его плечи, Мередит хрипло застонала, и Рис — словно он не испытал опустошающее наслаждение всего несколько минут назад — снова почувствовал, что возбуждается.
Он неохотно оторвался от грудей Мерри. Теперь ее соски стали темнее и тверже и еще больше походили на тугие розовые бутоны, на которых блестели капли росы. Он полил водой ее пупок, и вода почти сразу потекла между ног.
Мередит ахнула и оцепенела. Ногти ее впились в его плечи. Очевидно, ей понравилось.
С расчетливой осторожностью Рис прижал носик кувшина к треугольнику волос, скрывавших лоно. И стал потихоньку наклонять кувшин, пока не потекла вода.