— С каких это пор ВБ лепреконами интересуется? —спросила Айви, разглядывая остальные амулеты.
— С тех пор, как у начальства ум за разум зашел.
Айви пожала плечами, вытягивая из-под блузки распятие, чтобы вызывающе пробежать металлическим колечком по белоснежным зубам. Ее клыки были остры, как у кошки, хотя и не длиннее моих. После смерти Айви получит удлиненную версию. Я заставила себя отвести от них глаза, разглядывая вместо этого металлический крест. Выполненный из прекрасно обработанного серебра, он был длиннее моей ладони. Айви лишь в последнее время начала его носить, желая досадить своей матушке. Их отношения оставляли желать лучшего.
Я пощупала крошечный крестик у себя на стальных манжетах, задумываясь о том, как, должно быть, тяжело общаться со своей матушкой, если она немертвячка. За всю свою жизнь я встречала всего лишь нескольких мертвых вампиров. По-настоящему старые избегают появления в обществе, а новые склонны выставляться лишь до тех пор, пока не привыкнут избегать появления в обществе.
Мертвые вампиры полностью лишены какой-либо совести, являясь воплощениями безжалостного инстинкта. Законам общества они следуют по одной-единственной причине — им нужен корм. И мертвые вампиры хорошо знают законы. Их дальнейшее существование зависит от законов, которые, будь им брошен вызов, означают смерть или боль. Самый главный из этих законов— это, безусловно, не появляться на солнце. Для сохранения здравого рассудка вампирам ежедневно нужна кровь. Им годится любой, и брать кровь у живых составляет их единственную радость. Мертвые вампиры поразительно могучи, обладая невероятной силой и выносливостью, а также способностью вылечиваться со сверхъестественной быстротой. Их очень тяжело уничтожить, не считая традиционного обезглавливания и прокалывания сердца осиновым колом.
В обмен на душу мертвые вампиры получают шанс на бессмертие. И этот шанс приходит вместе с потерей всякой совести. Самые старые вампиры утверждают, что в этом-то и есть самый смак: получить способность удовлетворить свои плотские потребности и не испытать никакого чувства вины, когда кто-то умрет, чтобы дать тебе удовольствие и еще день продержать тебя в здравом рассудке.
Айви одновременно обладала и вампирским вирусом, и душой, пребывая в ловушке на нейтральной территории, пока она не умрет и не сделается немертвячкой. Даже не будучи столь могучей и опасной, как мертвый вампир, Айви все же имела возможность ходить под солнцем и поклоняться без боли, отчего ее мертвые собратья ей завидовали.
Металлические колечки ожерелья Айви ритмично защелкали на фоне жемчужных белков ее глаз, и я с заученной сдержанностью проигнорировала ее чувственность. Айви нравилась мне куда больше, когда солнце сияло в небе, и она лучше контролировала свои манеры сексуальной хищницы.
Мой феек вернулся, садясь на искусственные цветы в вазе, полной сигаретных окурков.
— Боже мой, — вымолвила Айви, роняя свой крест. — Феек? Денон, должно быть, жуть как озлился.
Крылышки Дженкса на мгновение замерли, прежде чем опять неистово задвигаться, сливаясь в одно пятно.
— Иди-ка ты в баню, Тамвуд! — визгливо отозвался он. — Думаешь, только у фей нюх имеется?
Я нервно вздрогнула, когда Дженкс тяжело сел на мою серьгу.
— Для мисс Рэчел всегда только самое лучшее, — сухо сказала я. Айви рассмеялась, и волоски у меня на загривке защекотало. Да, я скучала по престижу работы с Айви, но порой она по-прежнему доводила меня до белого каления. — Если ты думаешь, что я помешаю тебе с твоей мишенью, я могу отсюда уйти, — добавила я.
— Нет, — сказала Айви. — Ты мне не помеха. У меня тут всего лишь пара вязальных спиц в туалет загнана. Я застукала их за подстрекательством к внесезонной игре. — Соскользнув к краю скамьи и не выпуская из руки бокал, она с явным чувственным напряжением там встала. Почти неслышный стон выскользнул у нее из груди. — На вид они слишком дешевые, чтобы заклинанием переноса обзавестись, — добавила Айви, немного помолчав. — А на всякий случай у меня там снаружи большая сова. Если они разобьют окно и попытаются смыться, она живо их прожует. Я здесь просто жду, пока они выйдут. — Потягивая «кровавую Мэри», Айви внимательно наблюдала за мной поверх ободка бокала. — Если успеешь вовремя свою мишень изловить, может, такси в центр города на двоих поделим?
Легкий намек на некую опасность в голосе Айви заставил меня уклончиво кивнуть, пока она уходила. Нервно теребя пальцами свисающий завиток, я решила, что сперва прикину, Что она сейчас из себя представляет, прежде чем заберусь вместе с ней так поздно ночью в такси. Да, верно, для выживания Айви кровь теперь могла и не требоваться, однако было очевидно, что она по-прежнему ее жаждала. Публичная клятва о воздержании могла таким образом оказаться побоку.
Одному из алкашей у стойки были принесены соболезнования, когда рядом с моим локтем осталось только два бокала. Дженкс все еще писклявым голоском выражал свой гнев.
— Расслабься, Дженкс, — сказала я ему, заботясь о сохранности своего уха и серьги. — Феек в качестве наводчика очень даже меня устраивает. Феи без особого разрешения от профсоюза даже на корточки не садятся.
— А, ты заметила? — почти прорычал Дженкс, непрерывно помахивая крылышками и щекоча мне ухо. — Всего лишь из-за какого-то причудливо-придурковатого стихотворения, написанного еще до Поворота одним пьяным жирягой, они считают себя лучше нас. Реклама, Рэчел. Вот в чем все дело. Главное— вовремя кому надо лапу подмазать. А известно тебе о том, что феи за одну и ту же работу больше фейков получают?
— Брось, Дженкс, — сказала я, смахивая с плеча волоски. — Скажи лучше, что там у стойки творится.
— А как тебе та картинка? — продолжал феек о своем, пока моя серьга вовсю раскачивалась. — Ты ее видела? Как
один из человеческих сопляков на фейскую студенческую вечеринку вломился? Те феи были так пьяны, что даже не поняли, что они с человеком танцуют. И тем не менее они по-прежнему получают повышенные гонорары.
— Заткни фонтан, Дженкс, — резко произнесла я. — Кто там у стойки?
Послышалось еле слышное пыхтение, и моя серьга закрутилась.
— Кандидат номер один— личный тренер по легкой атлетике, — проворчал феек. — Кандидат номер два чинит кондиционеры, а кандидат номер три— газетный репортер. Однодневки. Все трое.
— А как насчет того парня на эстраде? — прошептала я, стараясь не смотреть в ту сторону. — В ВБ мне дали только примерное описание, поскольку наша мишень, скорее всего, применяет маскировочный заговор.
— Наша мишень? — переспросил Дженкс. Ветер мигом пропал из его крыльев, а гнев— из его голоса.
Я решила за это зацепиться. Возможно, Дженксу всего лишь требовалось, чтобы его подключили к делу.
— Почему бы его не проверить? — предложила я вместо того, чтобы потребовать. — Этот парнишка, похоже, не знает, с какого конца ему в свои волынки дуть.