– Я всегда обожал сосиски, – раздался в темноте чей-то голос. Это был Тодд, завернувшийся в банную простыню. – По-моему, чем проще еда, тем лучше. Все эти суши, канапе и прочая ерунда – не для меня.
– Хочешь? – спросила Тэмми, подвигая ему тарелку.
– Нет, спасибо, – покачал он головой. – К сожалению, после смерти у меня совершенно пропал аппетит.
– Наверное, призракам не положено есть.
– Похоже, что так, – согласился Тодд, выходя на балкон. – А как ты думаешь, трахаться призракам положено? Потому что, если нет, я не представляю, каким образом опустить эту штуковину.
И он указал на вздымавшуюся под простыней выпуклость.
– Говорят, в таких случаях хорошо помогает холодный душ.
– Возможно, – фыркнул Тодд. – Все возвращается на круги своя, замечаешь? Тебе – холодные сосиски. Мне – холодный душ. Все как обычно.
– Я бы так не сказала, – возразила Тэмми. – По-моему, все более чем необычно. По крайней мере, до сих пор мне ни разу не доводилось разговаривать с… прости за выражение, с мертвой кинозвездой в полуразрушенном дворце мечты…
– У дверей которого ангел сторожит заблудшую душу, – подсказал Тодд.
– Да, именно так.
Она покончила с едой и вошла в спальню, чтобы поставить на стол поднос. Не успела Тэмми сделать это, как до нее донесся приглушенный голос Тодда, окликавшего ее по имени.
Женщина торопливо вернулась на балкон.
– Что случилось?
– Смотри, – прошептал Тодд. Проследив за направлением его взгляда, Тэмми увидела крут света на лесистом склоне каньона. Казалось, источник сияния устроился в развилке меж ветвей дерева.
– По-моему, Рафаэль немного утомился, – заметил Тодд.
– Рафаэль? А почему ты решил, что его зовут Рафаэль?
– Просто это единственное ангельское имя, которое я знаю. Честно говоря, в ангелах я разбираюсь неважно. Очень может быть, на самом деле этого парня зовут не Рафаэль, а Мириголд или как-нибудь еще. Но дело не в имени. Ты видишь, сейчас он далеко. Мы должны воспользоваться возможностью. Вряд ли он позволит себе долго отдыхать.
– Ты прав. Я пойду позову Максин.
– Подожди, – схватил ее Тодд за рукав. – Прежде чем ты уйдешь, я хочу тебя кое о чем спросить…
– О чем?
– Как ты думаешь, Максин права? Помнишь, она сказала, что, убегая от ангела, я противлюсь воле Господа? И тем самым гублю свою бессмертную душу?
– Ты знаешь, я только что об этом думала. И мне на ум опять пришла тетя Джессика. Она была очень набожна, три раза в неделю ходила в церковь и украшала алтарь зелеными ветвями. И она частенько повторяла: «Господь все видит. Ему известен каждый наш шаг». Так она говорила, когда я пыталась скрыть свои проказы. Так что спрятаться от Него невозможно. Сейчас, в это самое мгновение, Он слышит наш разговор. По крайней мере, так считала моя тетя Джессика.
– А ты? Как считаешь ты?
– Сама не знаю. В детстве я не сомневалась в истинности ее слов. И до сих пор где-то в глубине моей души живет уверенность: что бы я ни делала, дурное или хорошее, Он смотрит на меня. И все видит.
– Значит?
– Значит, поступить против Его воли невозможно. Если Он чего-то не желает, он не даст этому произойти.
– Ты имеешь в виду, если он не желает, чтобы я отсюда ушел, он меня не выпустит?
– Да.
Губы Тодда тронула неуверенная улыбка, которая придала ему сходство с мальчишкой, замышляющим рискованную шалость.
– И если Он позволил нам увидеть это… свечение вдали, возможно, сам Он подал нам знак… Хотел, чтобы мы поняли: ангел сейчас смотрит в другую сторону.
Теперь настал черед Тэмми улыбаться.
– Наверное, так оно и есть, – кивнула она головой. – Думаю, Бог говорит нам: «Я даю вам шанс. Попытайтесь его использовать».
Тодд наклонился и поцеловал Тэмми в щеку.
– Уверен, что ты права. И надеюсь, мы используем свой шанс.
– Это всего лишь мое предположение.
– Мне нравится это предположение.
– Значит, уходим прямо сейчас?
Несколько мгновений Тодд рассматривал свет на дальнем склоне каньона. Несомненно, ангел устроился там на отдых – то ли решил немного поспать, то ли спокойно поразмышлять о милосердии и мудрости Создателя. Как бы то ни было, он оставил свой сторожевой пост.
– Если мы намерены бежать, лучше времени не выбрать, – заявил Тодд. – Согласна?
– Согласна.
– Я пойду оденусь.
Отыскав Максин, они выяснили, что та, в свою очередь, отыскала бутылку водки и успела опорожнить ее на три четверти, причем на пустой желудок. Возможно, это пошло ей на пользу, возможно, нет. Так или иначе, дело было сделано. Тэмми торопливо рассказала ей о том, что они с Тоддом видели с балкона, и объяснила, что наступил самый подходящий момент для побега. Максин, благодаря водке пребывавшая в благодушном настроении, была на все согласна. Заявив, что чем скорее они покинут этот долбаный дом, тем лучше будет для всех, она незамедлительно направилась к двери, не забыв прихватить с собой недопитую бутылку.
Тэмми шла первой. Ключи от машины Максин она зажала в ладони, чтобы их едва слышное позвякивание не достигло чуткого слуха ангела. Каньон полностью утонул в темноте. Даже звезды, недавно сиявшие в небе, скрылись за пеленой туч. «Наверное, ангел погасил их», – подумала Тэмми. Никогда прежде подобная мысль не пришла бы ей в голову; но в такую ночь, в таком месте исчезали все границы между реальным и нереальным. Разумеется, странно было представлять себе ангела, задувающего звезды. Но еще более странно – идти по саду в обществе мертвеца, решившего избежать Царствия Небесного. Здесь, в каньоне, один сверхъестественный случай следовал за другим, чудо сменялось новым чудом, и приключения, подстерегавшие Тэмми, становились все более невероятными – однако по сравнению с сегодняшней ночью пережитое раньше казалось лишь прелюдией. Сначала встреча с призраками и их жутким потомством; потом Страна дьявола, скрывающаяся в подвале; теперь это рискованное бегство.
До ворот они добрались без всяких происшествий. Там они помедлили, убедились, что путь свободен, и беспрепятственно вышли на дорогу. За все это время никто не проронил ни слова.
Если царившее в природе безмолвие казалось Тодду и Тэмми неестественным даже тогда, когда они стояли на балконе, сейчас оно поражало куда сильнее. Обычно в темноте беспрестанно раздавалось какое-то шуршание и потрескивание, из зарослей доносились голоса ночных птиц. Но не сегодня. Стоявшая вокруг тишина делала события этой ночи еще более диковинными. Создавалось впечатление, что некая неведомая сила нагнала страху на всех живых тварей – от злобного койота до крошечной букашки, – заставила их затихнуть, затаиться. И лишь люди имели безрассудство противиться этой силе и двигались в темноте.