Ах, если бы в эту минуту Аллан Клер оказался среди людей, он уличил бы барона Фиц-Олвина в совершенных им преступлениях и уничтожил бы этого гордого и жестокого человека!
Пока юный дворянин и Кристабель, прижавшись друг к другу, делились своими горестями и надеждами, Робин, впервые видевший настоящую любовную сцену, чувствовал, что он погружается в какой-то иной мир.
В это время дверь, через которую пленники вошли в часовню, тихо приоткрылась и в часовне появилась с факелом в руке Мод в сопровождении брата Тука без рясы.
— Ах, дорогая моя хозяйка! — рыдая, воскликнула Мод. — Все погибло! Мы все умрем, это какое-то всеобщее побоище, ах!
— Что вы говорите, Мод?! — в ужасе вскричала Кристабель.
— Говорю, что пришла наша смерть: барон все предает огню и мечу, он никого не пощадит — ни вас, ни меня! Ах, умереть такой молодой просто ужасно! Нет, тысячу раз нет, миледи, я не хочу умирать!
Она дрожала и в самом деле плакала, прелестная Мод, но видно было, что она готова через мгновение улыбнуться.
— Что за странные речи, что за рыдания? — строго спросил Аллан. — Вы что, с ума сошли?! Может быть, вы объясните мне, что происходит, брат Тук?
— Не могу, сэр рыцарь, — ответил монах, и в голосе его послышалась ухмылка, — ибо я знаю только, что я сидел… нет, кажется, стоял на коленях…
— Сидел, — прервала его Мод.
— Нет, стоял на коленях, — возразил монах.
— Сидел, — повторила Мод.
— Говорю вам, стоял на коленях! Стоял на коленях… и читал молитвы…
— Нет, вы пили эль, — вновь презрительно оборвала его Мод, — и выпили его очень даже много.
— Кротость и вежливость — замечательные качества, прекрасная Мод, и, кажется мне, сегодня вы склонны забывать об этом.
— Оставьте поучения и споры оставьте тоже, — повелительно произнес Аллан. — Расскажите просто, что заставило вас так неожиданно явиться сюда и какая опасность нам угрожает.
— Спросите преподобного отца, — ответила Мод, строптиво качая хорошенькой головкой, — вы же к нему обратились, сэр рыцарь; справедливо будет, если он вам и ответит.
— Не смейтесь гак жестоко над моими страхами, Мод, — промолвила Кристабель, — скажите, чего нам опасаться; говорите, умоляю вас, приказываю вам.
Молоденькая горничная, смутившись и покраснев, подошла к хозяйке и наконец рассказала следующее:
— Вот в чем дело, миледи. Вы знаете, что я заставила тюремщика Эгберта выпить лишнее, ну, он и уснул. Но пока он беспробудно спал пьяным сном, его позвал к себе милорд — милорд хотел нанести визит вашему… сэру Аллану, — и бедный тюремщик, отуманенный винными парами, явился к нему и, забыв о том, что он стоит перед его светлостью, упер руки в боки и очень нелюбезно спросил милорда, какое право тот имеет беспокоить храброго и честного малого и будить его посреди ночи. Господин барон так изумился, услышав этот странный вопрос, что некоторое время глядел на Эгберта, не удостаивая его ответом. Ободренный его молчанием, тюремщик подошел к милорду и, опершись на плечо господина барона, весело воскликнул: «Ну так, скажи-ка мне, старая палестинская развалина, как твое драгоценное здоровье? Надеюсь, подагра хоть сегодня ночью даст тебе поспать!..» Вы же знаете, миледи, что его светлость и так был в неважном настроении, судите сами теперь, в какой гнев он пришел от слов и ухваток Эгберта. Ах, если бы вы видели нашего господина, миледи, вы бы тоже задрожали со страха и испугались бы, что дело кончится великой кровью: господин барон просто взбесился, он ревел, как раненый лев, топал ногами так, что стены тряслись, и искал, что бы ему сломать; вдруг он схватил связку ключей с пояса Эгберта и стал искать ключ от камеры вашего… сэра рыцаря. Ключа в связке не было. «Что ты с ним сделал?» — вскричал барон громовым голосом. Услышав этот вопрос, Эгберт внезапно протрезвел и побледнел как смерть. У господина барона не было сил кричать, его трясла крупная дрожь, и видно было, что он собирается отомстить. Он вызвал отряд солдат и приказал, чтобы его отвели в камеру рыцаря; при этом он заявил, что, если пленника там нет, Эгберт будет повешен… Сэр рыцарь, — добавила Мод, повернувшись к Аллану, — надо немедленно бежать; бежать, пока мой отец, узнан обо всем, что произошло, не запрет порога замка и не поднимет мост.
— Бегите, бегите, милый Аллан! — воскликнула Кристабель. — Если отец нас застанет вместе, нам придется расстаться навсегда!
— Но вы, вы, Кристабель! — в отчаянии произнес Аллан.
— Я… я остаюсь… я усмирю ярость отца…
— Тогда я остаюсь гоже…
— Нет, нет, бегите во имя Неба! Если вы меня любите, бегите!.. Мы еще увидимся!
— Увидимся?! Вы клянетесь, Кристабель?
— Клянусь.
— Хорошо, Кристабель, я повинуюсь.
— Прощайте, до скорого свидания!
— Вы пойдете за мной, сэр рыцарь, и преподобный отец тоже.
— Но вы уверены, Мод, что ваш отец нас выпустит из замка? — спросил брат Тук.
— Да, особенно если он еще не знает о том, что произошло ночью. Скорее идемте, нельзя терять время.
— Но в замок мы вошли втроем, — сказал монах.
— И то правда, — ответил Аллан. — Что сталось с Робином?
— Я здесь! — воскликнул юный лесник, выходя из своего укрытия.
Кристабель негромко и испуганно вскрикнула, а Мод так поспешно и изящно поклонилась Робину, что монах нахмурился.
— Ловкий парень! — с улыбкой сказала Мод, касаясь руки Робина. — Сумел убежать из камеры, которую стерегли двое тюремщиков!
— Так вас тоже в тюрьму бросили? — воскликнул Аллан.
— О своих приключениях я расскажу, когда мы отсюда выберемся, — ответил юный лесник. — Бежим скорее… Идемте же, идемте, сэр рыцарь, мне кажется, что вы должны дорожить жизнью… и больше, чем я, — грустно добавил юноша, — ведь вас будут оплакивать и ваша сестра, и другие люди, а меня… Но быстрее, быстрее! Воспользуемся помощью Мод! Бежим! Стены Ноттингемского замка давят на меня! Бежим отсюда!
При этих последних словах Мод как-то странно взглянула на молодого человека.
Вдруг и проходе, ведущем в часовню, раздались крики.
— Смилуйся над нами, Боже! — воскликнула Мод. — Вот и барон. Бегите во имя Неба!
В одно мгновение скинув рясу и передав ее Туку, Аллан бросился к Кристабель, чтобы последний раз попрощаться с ней.
— Сюда, рыцарь! — повелительно воскликнула Мод, открыв одну из дверей.
Аллан запечатлел на губах Кристабель пламенный поцелуй и кинулся на зов Мод.
— Да сохранит тебя святой Бенедикт, нежная моя подружка! — произнес монах, пытаясь поцеловать Мод.
— Нахал! — вскричала девушка. — Да бегите же вы, бегите!