– Как это вообще стало возможно? – Голос Андропова окреп, приобретая силу.
Григоренко перевел взгляд на Боярова.
– Установлено, что в семьдесят втором в связи с переездом в новое здание в Ясенево Митрохину было поручено провести ревизию всего архива Первого главного управления, в связи с чем он получил полный доступ ко всем материалам, в том числе с самыми высокими степенями секретности, – доложил Виталий.
– Чья виза на доступе? Вы же сами, Виталий Константинович, в тот момент руководили второй службой ПГУ?
Бояров опустил глаза:
– Прошло мимо меня, был в тот момент в отпуске, мой зам Калугин дал добро.
– Вот как, – недобро ощерился Андропов, поднимаясь с кресла. Прошелся пару раз вдоль массивного стола, остановился у угла, достал из папки стопку каких-то фотокопий и с минуту читал. Потом злобно закинул листы обратно в папку, на скулах загуляли желваки. – А распоряжение чье было? – спросил, упершись кулаками в столешницу.
– Мортина. Он к Митрохину хорошо относился, жалел из-за сына-инвалида…
– Ясно… – Андропов еще немного пометался вдоль стола, потом, сделав над собой усилие, заставил себя сесть на место. Помолчал, успокаиваясь. – Так, товарищи, какие есть мысли в связи с этой находкой?
– Мы предполагаем, что частично эти материалы уже переданы на Запад, иначе откуда бы мы узнали об этом Митрохине? – осторожно начал Григоренко, испытующе глядя на председателя. – В то же время хочу отметить два обстоятельства, указывающих на то, что, вероятно, эта утечка только началась. Во-первых, непрофессионализм при хранении выписок. У него, судя по всему, нет даже примитивной фототехники, поэтому держит все на бумаге. Спрятаны эти выписки были тоже очень слабо, мы нашли с ходу, через пять минут, как открыли дверь. Вместе с тем нашему источнику, – еще один быстрый взгляд на слегка скривившегося Андропова, – было известно точное место ухоронки. Такая информация могла быть получена только при личном контакте кого-то из местной резидентуры с предателем. Поэтому в качестве гипотезы мы предполагаем следующую последовательность событий: Митрохин в ходе инициативного контакта передал ЦРУ несколько страниц с целью их заинтересовать. Вероятно, там была действительно интересная информация, раз они пошли на личную встречу, в ходе которой уточняли его возможности, объем уже добытой информации и условия ее хранения. Но передать ему комплект шпионской аппаратуры и инструкции еще не успели.
Григоренко задумчиво повертел карандаш и продолжил:
– Мы понимаем, что это достаточно шаткие соображения, но хочется обратить внимание на второе обстоятельство: мы пока не заметили по действиям противника поступления к ним этих материалов. А там настоящая атомная бомба, которая, взорвавшись, изменит политический пейзаж ряда стран Запада, в том числе стерев с него компартии. Ну и почти всю работу нашей разведки надо будет начинать с нуля. Так что сигнал поступил чрезвычайно вовремя, иначе наши потери были бы невосполнимы. Мы, естественно, выставили скрытое наблюдение и охрану в поселке, взяли самого Митрохина под самое плотное наблюдение. На наш взгляд, сам по себе этот бидон – вполне достаточное доказательство предательства. Риск нашим интересам в случае дальнейшего поступления этих материалов на Запад превышает всякие разумные пределы, поэтому надо брать его прямо сейчас и начинать игру.
Андропов внимательно слушал, чуть склонив голову вбок.
– Виталий Константинович?
– Я полностью согласен с Григорием Федоровичем. Продолжение утечки материалов слишком опасно для наших резидентур, особенно нелегальных. Надо арестовывать.
– А если он работает не один?
Генералы помолчали, обдумывая.
– Не похоже, – высказался Бояров. – Опять же из-за непрофессионализма. Да и не нужен был ему никто для этого, лишний риск. Сделанное соответствует его возможностям.
– Выясним в ходе допросов, – дополнил Григоренко. – Не производит он впечатление сильного человека.
Андропов достал из папки таинственные фотокопии и снова впился в них взглядом, время от времени поигрывая желваками.
Архив Первого главного управления, святая святых советской разведки. Да за такую утечку, стань о ней известно, он бы гарантированно лишился места в Политбюро! Не простили бы. И прости-прощай все планы и надежды…
Но что таинственный отправитель рассчитывает получить за эту информацию взамен? Что можно было бы считать хотя бы равноценным обменом, не говоря уже о получении выгоды?
Юрий Владимирович еще с минуту побуравил взглядом потолок и решил, что ничего похожего на равноценный обмен для Запада не видно. Все же инициативник с той стороны? Кто-то из руководителей советского отдела ЦРУ или, судя по городу отправления, из местной резидентуры?
На душе потеплело. Любые деньги, сколько попросит, все что угодно. Это просто прекрасно, что в ЦРУ не введена практика обезличивания агентов при передаче информации внутри фирмы. Все работающие в резидентуре и все их вышестоящие руководители знают почти всех агентов. Очень удобно… для советской контрразведки, достаточно одной протечки.
– Хорошо, – наклонился он вперед. – Давайте обсудим это, товарищи.
После ухода контрразведчиков Андропов взял лист и вывел на нем «майор Д. Гремлин, 3-я страница», поставил подпись и вызвал порученца.
– Василий, съезди в редакцию «Красной звезды». – Поднял покрасневшие глаза на часы, подумал и уточнил: – Завтра. Передашь главному редактору, пусть в ближайшем номере вставят этого персонажа в любом месте на третьей странице. Когда номер выйдет – принесешь покажешь.
Капитан выскользнул из кабинета, тихо притворив за собой дверь, а Юрий Владимирович подошел к окну и привычно уставился на находящийся на одном уровне с ним затылок Дзержинского. «Эх, – мелькнула озорная мысль, – повернуть бы Феликса к зданию лицом, пусть бы понадзирал за своим детищем».
Андропов выбил пальцами по подоконнику какую-то сложную дробь и хмыкнул:
– А может, еще и поверну, какие наши годы…
Среда 6 апреля 1977 года, 15:30
Москва, площадь Дзержинского
– Юрий Владимирович, разрешите доложить?
– Что, Василь?
– Съездил на Хорошевское шоссе, в «Красную звезду», отдал главреду…
– Ну хорошо, иди.
– Юрий Владимирович, там интересная ситуация…
– Что? – Чуть нахмурив брови, Андропов подался вперед.
– Как я случайно выяснил в разговоре, вчера к ним с аналогичной просьбой обратились из Московского уголовного розыска. Тоже третья страница, только другие звание и фамилия. – Порученец развернул бумагу и прочел: – Прапорщик В. Эльфян.
– Из МУРа? – Андропов пораженно откинулся на спинку кресла. – Кто именно, выяснил?
– Да, начальник МУРа Олег Александрович Еркин.