– Альбом?
– Да. – Полевкин защелкнул карабин. – Вот только меня опередили. Когда ночью я влез в окно ее палаты, альбома уже не было. Я старался не шуметь, но старуха так некстати проснулась…
– Сволочь ты, Полевкин.
– Чего не сделаешь ради детской мечты! – он пожал плечами. – Я не нашел альбом, но зато я нашел дневник графа Лемешева, и все мои догадки подтвердились. Вот только раньше я считал рассказы о Хозяйке колодца бабушкиными сказками, а оказалось, все гораздо серьезнее. Граф заговорил клад и заставил свою мертвую жену его охранять, потому-то за столько лет его не нашли и в саду сгинуло столько народу. Это она оберегала клад.
– Это скучно… – Призрачные пальцы коснулись веревки. – Это смертельно скучно.
– И ключ нужен не только для того, чтобы открыть потайную дверь…
– Ключ нужен для того, чтобы она не убила того, кто придет за кладом. Ключ был только у графа, он носил его на шее.
– До тех пор, пока однажды не забыл его надеть. – Наталья улыбнулась такой улыбкой, что если бы Полевкин смог ее увидеть, он бы передумал спускаться в колодец.
– Ну, хватит болтать! Иди сюда, я закреплю карабин. Не бойся, в этом нет ничего сложного.
– Последний вопрос.
– Что еще? – в его голосе послышалось раздражение.
– Это ведь ты украл подводную камеру и альбом?
– Вообще-то, я пришел за камерой. Ведь эти два идиота успели обследовать с ее помощью дно колодца, должна была сохраниться запись. Мне показалось это полезным, а тут такая удача – мой пропавший альбом!
– Твой?..
– Это уже неважно. Полезай в колодец! И смотри без глупостей!
Наталья уже ждала их на дне, в темноте. Сидела, подтянув колени к подбородку, ключ тускло поблескивал у самых ее ног.
– Бери! – велела она и кивнула на ключ.
Марьяна взяла медальон в руки.
– А вот и я! – на дно колодца спрыгнул Полевкин. На голове его был шлем с фонариком, как у шахтера, но света от него едва хватало на то, чтобы лишь слегка разбавить окружающую тьму. – Она уже здесь? – Он нацелил пистолет Марьяне в живот.
– Да, – та кивнула.
– Тогда пусть показывает. Живо!
– Это здесь. – Призрачная ладонь коснулась почерневшей от сырости и холода кладки, озаряя бледно-молочным светом камень, формой напоминающий рыбу. В том месте, где у рыбы должен был быть глаз, в камне имелось едва заметное отверстие. – Скажи ему.
– Вот он, – Марьяна присела на корточки, дотронулась до камня.
– Открывай! – Полевкин нетерпеливо взмахнул пистолетом. – Живо!
Она нажала на скрытую пружинку, медальон распался на две части.
– Просто вставь и надави. – Голос призрака, казалось, звучал прямо у нее в голове.
Просто вставить и надавить…
– Посвети мне!
– Сейчас. – Полевкин склонился над замочной скважиной. Он был так близко, что Марьяна чувствовала его дыхание.
Сейчас или никогда!
Удар ключом должен был прийтись на шею, но пришелся на ключицу. Помешали наручники. Полевкин взвыл, схватил Марьяну за волосы, ударил виском о стену колодца, и темнота сделалась кромешной. Последнее, что она увидела, была печальная улыбка Натальи…
…Она очнулась от холода и боли в плечах. Правая щека прижималась к холодному камню.
– Очухалась? – Голос громкий, дрожащий от злости и нетерпения. – Думала справиться со мной? Думала, ты умнее всех? И куда привела тебя твоя тупость?!
Удар в спину вышиб из легких воздух. Марьяна застонала. Боль в плечах сделалась невыносимой. Она подняла голову, превозмогая головокружение, посмотрела на скобу, вмурованную в стену колодца. К этой скобе Полевкин приковал ее наручниками. Теперь уже точно все…
– Он сделал это для меня. Чтобы я сидела на цепи, как собака…
Наталья стояла за спиной Полевкина и с интересом разглядывала скобу.
– Ну, спроси у нее, что делать дальше. – Голос Полевкина заглушил шепот призрака.
– Пошел к черту!
– Хочешь сдохнуть? – спросил Полевкин.
– Можно подумать, у меня есть выбор!
– Выбор есть всегда. Например, можно умереть легко, а можно в муках. Подумай об этом, только недолго.
– Скажи ему. – Шепот призрака переплетался с тихим журчанием воды, сочащейся из черного провала трубы. – Пусть откроет, пусть получит то, за чем пришел.
– Нет! – воскликнула Марьяна.
– Я была с твоей сестрой в последние ее часы. Со мной ей не было ни больно, ни страшно. Я пела ей колыбельную. Это особенная колыбельная, она помогает унять страдания…
– Она не мучилась?
– Нет, я позаботилась о ней. И я позабочусь о тебе, когда придет твое время. – Призрачные пальцы коснулись ее щеки. Неосязаемая ласка скатилась по щеке горячей слезой.
– Что она говорит? – Полевкин дернул Марьяну за волосы.
– Она говорит, нужно вставить ключ в отверстие и надавить.
– Вставить и надавить. Что может быть проще! И ты добровольно отдашь мне ключ?
– Да, – кивнула Марьяна.
– Скажи это громко, чтобы она слышала.
– Я добровольно отдаю тебе ключ!
– Отлично! – Он вставил ключ в отверстие, надавил.
Почти в ту же секунду стены колодца содрогнулись. Марьяна всем телом почувствовала эту дрожь. Раздался уже знакомый скрежет. На этом все закончилось.
– И это все? Весь фокус? – Полевкин врезал по кладке кулаком. – Дальше что? Где дверь?
– Скажи, пусть возьмет лом, – шепнула Наталья.
– Возьми лом.
– Если нужен лом, то зачем был нужен ключ?! – На его искаженном яростью лице выступили бисеринки пота.
– Ключ нужен, чтобы поднять дверь, которая внутри стены, – Наталья брезгливо поморщилась. – В этом месте кладка тонкая, ее легко сломать. Скажи ему.
Полевкин слушал недоверчиво, одновременно роясь в рюкзаке.
– А ведь это может оказаться правдой. – Он взвесил в руке альпинистский ледоруб. – Я вот только не могу понять, откуда у нашего писаки взялась такая ценная информация?! Он ведь знал про ключ.
Так и не дождавшись ответа, Полевкин замахнулся ледорубом. Ему пришлось попотеть, прежде чем удалось выбить первый камень из кладки, но дальше дело пошло быстрее, и через полчаса в стене колодца образовался лаз, в который запросто мог протиснуться взрослый мужчина.