– Embuscade! – Карим еще не полностью проснулся и потому орет на французском.
Да, дьявол нас раздери, ты прав, друг, – это засада! Классическая, как по учебникам. Одни называют ее «афганской», другие – «гвианской». Дьявол с ней, как ни назови, легче не станет! За нашими спинами, метрах в тридцати – морское побережье. И отходить при всем желании некуда!
Надо отдать должное водителям грузовиков – они показали себя настоящими профессионалами. Когда взорвалась первая машина, парни слаженно увеличили скорость и попытались обойти наш джип с правой стороны. Верное решение, чтобы выйти из простреливаемой зоны. Жаль, но им не повезло – один из грузовиков попал в глубокую, невидимую среди кустарника выбоину и перекрыл проезд. Водитель даже выпрыгнуть из машины не успел – кабину разнесло в клочья двумя длинными очередями.
Остальным не было другого выхода, кроме одного – выбраться наружу и занять позицию за прибрежными камнями. Один из них замешкался, и его перечеркнула пулеметная строчка. Он споткнулся и тяжело рухнул на землю. Дьявольщина!
Из всей команды охранников лишь четверо оказались подготовленными к такой ситуации. Белобрысый сержант, Эндрю Пратт и два человека из их экипажа. Когда началась перестрелка, они успели загнать джип за прибрежный валун и толково отстреливались, не давая бандитам подойти ближе. Именно они уничтожили одно пулеметное гнездо – правда, потеряв при этом человека. Убитый охранник застрял в люке, и его тело иногда вздрагивало, когда туда попадала очередная пуля.
– Медведь, перебираемся к камням!
Эндрю, укрывшийся за камнями, жестами показывает, что прикроет наше отступление. Еще несколько секунд – и на дорогу летит дымовая граната. Ее серый дым перемешивается с черным, который наползает со стороны горящего джипа, и надежно закрывает нас от засады.
– Готов? – кричу я и сбрасываю на землю пустой магазин. Перезарядка. – Пошел!
Шайя резко срывается с места. Только галька хрустнула под подошвами ботинок. Он благополучно добирается до укрытия и валится на землю.
– Пошел! – Парни бьют длинными очередями, и я лечу к камням. Еще мгновение – и падаю рядом с Каримом.
За валуном, у разбитой рации, скрючился радист из второго экипажа. Он не обращает внимания на окружающее, но как заведенный орет в микрофон:
– Мэйдэй, мэйдэй!
– Она не работает! Воюй, придурок! – Карим, не вставая, пнул горе-вояку в бедро, но тот даже внимания не обратил. Он продолжал кричать, зажимая ухо ладонью:
– Мэйдэй!!!
Стрельба при огневом контакте – прекрасное доказательство, чего стоит подготовка солдата. И тактическая, и психологическая. Люди, оказавшись под огнем, ведут себя по-разному. Одни едва успевают менять магазины. Правда, бьют, мерзавцы эдакие, как правило – богу в окна. Длинными очередями и не целясь. Другие делают несколько выстрелов и замолкают. Вжимаются в землю, сто́ит над головой свистнуть какой-нибудь шальной пуле. Трудно представить что-то более бесполезное, чем необстрелянная команда. Нам в этом отношении повезло. Экипаж сержанта, с которым ехал Эндрю, был обстрелянным. Если не считать радиста, конечно.
– Поль, – ко мне перебирается Пратт. Он расчехляет свою снайперскую винтовку, – у нас минус один.
– Видел. У нас минус два и минус два у водителей. Из всего конвоя осталось десять человек, не считая головного дозора. Им повезло, что успели уйти вперед.
– Если не нарвутся на группу прикрытия, то вернутся. Плохо, что рации разбиты.
Я быстро осматриваюсь. Что-то мне не нравится. Засада какая-то кастрированная…
– Эндрю, – дергаю его за плечо, – что в грузовиках?
– Оружие, Поль! Оружие и боеприпасы.
Вот тебе и ответ, мистер Нардин. Теперь понятно, почему с нашей стороны обочина не заминирована и почему бандиты не стреляют по грузовикам. Эти бродяги прекрасно осведомлены, какой мы везем груз! Дьявольщина: иногда мне кажется, что Бог что-то напутал в наших судьбах. Тех самых – судьбах цвета хаки.