Он подождал, прежде чем сделать следующий гребок.
— Думаю, это может быть мотивом…
Он посмотрел на лодку Адама и Иззи, которая нас нагоняла. Адам снял свой пиджак и закатал рукава до локтей, и их маленькая лодочка неслась по воде. Просто посмотрев на спину Адама и на мягкую грацию весел, я могла сказать, что он даже не старался изо всех сил.
Вдруг мне стало жарко. Я прикоснулась ко лбу кружевным платком Констанции.
— Солнце обжигает? У вас очень светлая кожа, несмотря на то, что вы брюнетка, — сказал Николас, выглядя восхитительно обеспокоенно. — Если хотите, я могу плыть в тени возле берега.
Я застенчиво улыбнулась ему в ответ.
— Это было бы замечательно, — ответила я. Я не только не хотела покраснеть и вспотеть, но мы еще сможем быть подальше от других лодок, особенно Маркуса и Луизы, которые тоже стали грести в нашу сторону.
Мы с Николасом болтали о загадочном убийстве, пока он вел лодку по тени от ив. Мне нравилось слушать его. У него был аналитический ум. Совсем не похожий на мой. Мой мозг перескакивал с одного на другое, не заботясь о последовательности, хотя компенсацией этого были проблески гениальности время от времени.
Николас нахмурился.
— Итак, почему Гарри и слышать не хочет о том, чтобы вы поехали в Индию? И какое это имеет отношение к убийству лорда Сазербая? — спросил он, доставая весла из воды и позволяя лодке уносить нас глубже в тень.
— Не знаю.
Я пыталась принять красивую позу, но, как бы я ни садилась, мне было неудобно. Я посмотрела на лодку Адама и Иззи. Теперь они были еще ближе к нам. Скоро они проплывут мимо нас, завершая круг по озеру.
— Я пыталась выяснить это у Адама, то есть Гарри, вчера вечером, но он был раздражающе уклончив.
Николас кивнул:
— Да, я тоже не смог вытянуть из него никакой информации. Он отвечал очень уклончиво. Если он что-то скрывает, то что-то очень большое.
Мои глаза округлились.
— Думаете, это может быть он? — прошептала я.
Николас повернулся, чтобы посмотреть на Адама.
— Может. Кто станет подозревать священника? Но почему? Какой у него мотив?
Я поставила локти на колени и посмотрела на Николаса.
Я очень старалась думать о Констанции и Гарри и о том, почему мой мнимый брат мог бы убить богатого дядюшку, но одна раздражающая деталь все время возвращала меня в здесь и сейчас.
Условия были идеальны. Мы с Николасом наедине, и он даже наклоняется вперед, глядя мне прямо в глаза. Я мечтала о таком моменте с тех пор, как мы с Адамом плавали на лодке в Гринвич-парке, но теперь, когда я находилась в ожившей фантазии, чего-то не хватало.
Никакого покалывания.
Я опустила руку в воду и искоса посмотрела на Николаса:
— Не хотите закатать рукава?
Он прекратил рассуждать о подозреваемых и мотивах и посмотрел на меня в полном изумлении:
— Прошу прощения?..
Я закрыла глаза и покачала головой. Даже я не знала, как объясню это странное предложение. Я постаралась, как могла.
— Вам же должно быть ужасно жарко в этом костюме, — сказала я, снова садясь прямо и стараясь выглядеть заботливо.
Его брови почти незаметно хмурились, когда он снял пиджак и сложил его, а потом осторожно положил на деревянное сиденье позади себя. Адам бы никогда так не сделал. Адам бы в один момент стряхнул его и бросил запутанным клубком туда, куда он бы он сам упал. Почему-то мне не нравился аккуратно сложенный льняной пиджак.
Я услышала голоса и, оглядевшись, увидела, что три другие лодки недалеко от нас. Естественно. Как раз когда Николас стал закатывать рукава. Как я теперь дождусь своего покалывания со всеми этими наблюдателями?
— Эй, сюда! — закричал Маркус, когда его лодка направилась к нам.
Я не видела его лица, потому что он сидел к нам спиной, но нетрудно догадаться, кому принадлежала идея проплыть вдоль ив.
— Осторожней, Маркус!
Адам, который был в двадцати футах, остановился и закричал. Хотя было слишком поздно. Таким людям, как Маркус, нужно устанавливать зеркало заднего вида в лодке. Он не позаботился о том, чтобы повернуться и посмотреть, что было у него на пути, он просто продолжал грести, пока не ударился обо что-то.
И этим чем-то оказались мы. Наша лодка качнулась, и мне пришлось схватиться за край, чтобы не упасть в мутную зеленую воду головой вперед.
— Ты совсем… — закричала я, и тут же пожалела о своем проявлении чувств.
Маркус был удобно глух к моей критике.
— Послушай, Ник, — сказал он, хватая край нашей лодки своими толстыми пальцами. — У меня что-то плечо болит, а Луиза отказывается брать весла. Нам придется покончить с этой гребной ерундой.
Лодка Иззи и Адама была близко, и она, должно быть, услышала его жалобы.
— Ерунда, Маркус. Ты же можешь грести дальше?
Маркус покачал головой, потом потер правое плечо и поводил локтем вперед и назад, как будто пытался что-то доказать.
— Нам придется поменяться местами.
— Но тогда одной из девушек придется грести, а так не получится, — сказал Николас.
Мы все сидели и смотрели друг на друга, наши лодки были беспорядочно припаркованы футах в двадцати от берега.
— Я не умею, — сказала Луиза и с успехом скрыла улыбку.
Николас посмотрел на сестру:
— Ты умеешь, Изз.
Иззи засмеялась.
— В этой одежде? — Она указала на черное платье. — Оно же моментально порвется.
Она права. Так как одежда леди Сазербай должна была быть старомодной даже для тридцатых, этому платью было лет девяносто, оно было сделано из крепдешина и точно не выдержало бы нагрузки на швы.
— Все нормально, — вставил Адам, — Корина прекрасно умеет грести. Я сам видел. Сильна как бык.
Я чуть не встала и не ударила Адама за это! Помимо того что он только что сравнил меня с довольно непривлекательным, здоровым животным на публике, он знал, что я хочу провести время с Николасом. Что он такое творит?
Я посмотрела на него, но он раздражающе мило улыбнулся мне в ответ.
И ему очень повезло, что он был на расстоянии пары лодок от меня, потому что я бы свернула ему шею, если бы мне не пришлось прыгать в ледяное озеро для этого.
А потом я поняла, что все молчат и пять пар глаз смотрят на меня:
— Вы не должны этого делать, если не хотите, — сказал осторожно Николас.
Я знала — он ждет, когда я приму решение, я только не знала, какого решения он от меня ждет. Я посмотрела на остальные лица: победоносную улыбку Луизы, умоляющие глаза Иззи, теплый взгляд карих глаз Адама.