Двадцатилетний Кохран аб Гарет, граф Эйгайнский, порывисто вскочил на ноги и гневно прознес:
– Лорд Финвар, имейте в виду: обвиняя ведьм в коварных намерениях касательно Катерлаха, вы, в частности, обвиняете и мою тетку, леди Бронах вер Дылвен, а значит, наносите оскорбление всей нашей семье. – Затем обратился к Кивину аб Энгасу: – Господин председательствующий, я предлагаю сделать заседание закрытым и продолжить обсуждение без свидетелей.
– Это недопустимо, лорд Кохран, – ответил граф Мерхирский. – Согласно закону все официальные процедуры по избранию короля Катерлаха должны проводиться публично. Разумеется, мы можем объявить перерыв для неформальных консультаций, но только после того, как выслушаем лорда Финвара и выскажем свое отношение к его предложению.
Покраснев от смущения, Кохран аб Гарет сел на свое место. А Финвар, наградив его немного снисходительной, но в целом доброжелательной усмешкой, сказал:
– Лорд Кохран, я прошу прощения, если нечаянно задел ваши семейные чувства. На самом деле я ни в чем не обвиняю ведьм, а просто предполагаю, что у них могут быть такие намерения. И уже вам судить, насколько обоснованны мои предположения. Но я думаю, что ваше возмущение вызвали не столько мои слова, сколько вся эта нелепая ситуация. Ведь и правда, что же это получается: я, со своим критическим отношениям к ведьмам, призываю проголосовать за лорда Бренана, а вот вы, хотя имеете с ведьмами дружеские отношения, в глубине души желаете ему неудачи. Моя позиция тяжелая и выстраданная, мне пришлось, образно говоря, наступить на горло собственной песне, смирить свою гордыню – ведь сейчас речь идет не о мелочных личных интересах, а о будущем всего Объединенного Королевства. Господа, примите это как бесспорный факт: рано или поздно лорд Бренан станет королем Катерлаха. Разница лишь в том, кто даст ему корону – мы, по собственной воле, или ведьмы, в надлежащее время выдавив из нас нужное количество голосов. Думаю, всем очевидно, что первый вариант гораздо предпочтительнее второго. Он позволит нам сохранить не только лицо, но и значимость самого Совета лордов как государственной институции. Тогда новый король не будет рассматривать нас как сборище обиженных недоброжелателей, готовых при первом же удобном случае поквитаться с ним за свое унижение. Нет, мы будем для него партнерами, союзниками, вместе с которыми он должен управлять страной. При таких обстоятельствах юность и неопытность лорда Бренана уже нельзя считать недостатком. Напротив, это оборачивается преимуществом, потому что позволит нам правильно воспитать молодого короля, сделать его мудрым и справедливым государем, привить ему уважение к нашим обычаям и традициям. Если мы не упустим этот шанс и немедленно возьмемся за дело, то через несколько лет лорд Бренан уже не будет для нас чужим, а станет настоящим катерлахцем.
Бригид чуть ли не в восторге пробормотала:
– Вот чертов ублюдок! Как хитро все повернул…
«А он все-таки прав, – подумала Шайна. – Его мотивы, конечно, корыстны, но аргументы искренни и справедливы… Ну за исключением ломания через колено и прочих безобразных преувеличений».
Финвар аб Дайхи продолжал говорить, следуя правилу, что люди лучше воспринимают доводы, если их повторить неоднократно в разной форме. Время от времени его прерывали вопросами или возражениями, чем давали ему повод снова подчеркнуть все выгоды от немедленного избрания Бренана королем.
Наконец слово взял Ригвар аб Ковгал, и в зале мгновенно утихли все перешептывания. На какую-то секунду Шайне даже показалось, что кто-то наслал глушительные чары – от внезапной тишины, сменившей негромкий, монотонный, но навязчивый шум, ей словно заложило уши.
Но потом граф Ярвийский хрипло откашлялся, пригладил костлявой рукой редкие седые волосы и заговорил:
– Лорд Финвар, ваше неожиданное благородство, я бы даже сказал – жертвенность, поставили меня в крайне неловкое положение. Как и лорд Идвал, я мог ожидать такого поступка от кого угодно, но не от вас. И что теперь прикажете мне делать? Дальше цепляться за корону, давая людям пищу для пересудов о том, что Ригвар аб Ковгал, дескать, оказался еще более жадным к власти, чем сам Финвар аб Дайхи?.. Нет, я бы не хотел на склоне лет нажить себе такую славу. Поэтому предлагаю сейчас объявить перерыв и обратиться к присутствующим здесь леди Альсе и леди Бригид с просьбой срочно написать лорду Бренану письмо. Пусть они сообщат ему обо всем, что у нас происходит, и если он примет предложение лорда Финвара, я ему уступлю.
«Вот и все, – мелькнуло у Шайны в голове. – На этом игра закончится…»
Толстый лорд это тоже понимал. Однако сдаваться не собирался.
– Мы все знаем, каким будет ответ, – сказал он. – Лорд Бренан напишет, что целиком доверяет лорду Ригвару и не сомневается в его непричастности к событиям в Карсаллоге, поэтому не изменит своего решения. Зато когда мы поставим его перед свершившимся фактом, он будет вынужден подчиниться нашей воле.
– Так совсем не годится, – отозвался Флойд аб Дерег, граф Лимнахский. – Мы не можем избрать лорда Бренана без его согласия. Он четко выразил свою позицию: предпочитает подождать с претензиями на престол.
– Но от самих претензий не отказывался, – настаивал Финвар аб Дайхи. – И если лорд Ригвар без всяких оговорок снимет свою кандидатуру, у нас будут все основания проголосовать за лорда Бренана. Это единственный для нас выход.
Впрочем, было очевидно, что на большие уступки граф Ярвийский не пойдет. Он уже засвидетельствовал, что не цепляется за корону, но и не собирался совсем устраняться от борьбы.
Тут поднялся Асгер аб Кайрадог, граф Тирогенский. Он принадлежал к лоялистам, но не поддерживал Ригвара аб Ковгала из-за территориального спора между их княжествами. Собственно, это был даже не спор, а мелочная тяжба вокруг жалкого клочка земли, чей статус стал сомнительным с тех пор, как река, по которой проходила граница между этими двумя катерлахскими провинциями, немного изменила свое русло. В общем, проблема не стоила и бумаги, которую графские чиновники с обеих сторон истратили на переписку по этому поводу, однако лорд Асгер не хотел уступать, утверждая, что граница должна передвинуться вслед за рекой, а лорд Ригвар так же принципиально настаивал на ее неизменности по отношению к наземным ориентирам. Именно поэтому граф Тирогенский был недоволен решением Бренана не претендовать в этот раз на престол, так как прежде тешил себя мыслью, что его сосед потерпит неудачу на выборах.
– Вы ошибаетесь, лорд Финвар, есть и другой выход, – произнес Асгер аб Кайрадог. – Я, конечно, не разделяю ваших подозрений касательно недостойных намерений со стороны ведьминского Сестринства, но полностью признаю резонность остальных приведенных вами аргументов. Как и вы, я не сомневаюсь, что рано или поздно лорд Бренан станет королем, и точно так же уверен, что при сложившихся обстоятельствах «рано» будет лучше, чем «поздно». Кроме того, меня не меньше чем вас пугает мысль о том, что по неосторожности мы можем собственноручно отдать корону Объединенного Королевства человеку, тем или иным образом связанному с черными колдунами. По этой причине я с самого начала поддерживал лорда Бренана, а после его отказа вообще решил ни за кого голосовать, чтобы сберечь чистую совесть. Но вы своим мужественным поступком пристыдили меня. Я осознал, что не могу оставаться в стороне, притворяясь, будто меня это совсем не касается. В то же время я понимаю, что ваше предложение не наберет нужного количества голосов, а значит, следует искать компромиссное решение. Такое, чтобы в случае, если новый король, несмотря на наши ожидания, все-таки окажется причастным к заговору, авторитет Объединенного Королевства в целом и нашего Совета в частности потерпел как можно меньше урона. Ведьмы – наши верные союзники, но они представляют другое государство, пусть и дружественное нам, поэтому будет неправильно полностью доверить им присмотр за королем Катерлаха, фактически отдав его под их власть. За спиной короля должен стоять тот, кто полностью связывает свое будущее с нашей страной и прежде всего будет заботиться о ее интересах – ибо они будут совпадать с его собственными. Он должен получить достаточно широкие полномочия, чтобы при необходимости быстро принять решительные меры и преодолеть кризис еще в самом зародыше.