– Жизнью поклянешься? – переспросил Линар, а я… я вздрогнула. Нет, только не это.
– Могу и жизнью. Отзывай мертвяков.
Брат неожиданно погрустнел, покачал головой.
– Ты поклянешься жизнью моей сестрички, даориец, – глухо сказал он. – А Соули подтвердит твою клятву своим согласием…
Лицо брюнета исказила такая ярость, что даже столпившиеся вокруг мертвяки вздрогнули и отшатнулись.
– Нет. Соули вернется в Орден. Немедленно!
– Чтобы рассказать Рэйсу и Центрусу, куда мы направились? – хохотнул некромант.
– Она тоже клятву даст, – рыкнул даориец. Одарил смурным взглядом и добавил: – Моей жизнью поклянется.
Смех Линара раскатом грома прокатился по поляне. Мертвяки вздрогнули во второй раз, а у меня душа похолодела. О Богиня! Когда он успел стать… таким?
– Ох уж эти влюбленные, – отсмеявшись, сказал брат. Добавил неожиданно ровно: – Жаль, что под куполом экстренный портал развернуть нельзя. Верно, Рай?
Брюнет зашипел, сделал шаг вперед.
– Рай! – взвизгнула я.
Даориец замер. Кулаки сжимал так, что кожа на костяшках едва не трещала.
– Соули с нами не пойдет, – повторил он.
– Пойдет, – покачал головой Линар. – И чтобы ты не нервничал по пустякам, скажу… Уж кого-кого, а ее убивать не собираюсь. Клятв давать не буду – прости, не мое это, зато секрет открою. Я привязан к Соули, причем жестко.
Если бы не последние слова, я бы решила, что речь о простой человеческой привязанности, а так… Сердце сжалось больно, душа исполнилась самых черных, самых ужасных предчувствий.
– То есть? – спросил Райлен холодно. – Что ты имеешь в виду?
Линар заговорил не сразу, и голос его зазвучал как-то иначе… в интонациях появилось нечто совсем злое и одновременно горькое.
– Вот представь, маг… ты живешь во тьме. Не в темноте, нет! Именно во тьме. На грани осознания себя, на грани безумия. Ты давно смирился с тем, что проиграл. Смирился даже с тем, что умер. Но принять как должное то, что не можешь уйти за Грань… это тяжело, поверь. И ты уже не надеешься, когда… тебя опутывает ниточка зова.
– Одержимый, – выдохнул даориец.
– Увы. Хотя я-то об этом не жалею. А вот Линар…
Наш противник действительно никуда не спешил. Он заложил руки за спину, сделал несколько шагов вдоль защитного барьера и начал рассказ:
– Это был нежданный, но такой желанный подарок. Только представьте – здесь, в мире людей, где за некромантию руки рубят, и… такое! Молодой, горячий и совершенно неопытный. Он бродил вдоль кромки леса – потому что на кладбище, да еще ночью, пойти побоялся – и звал души мертвых. Парень, как выяснилось позже, к экзамену готовился. Очень боялся, что даже с такими способностями к некромантии в аспирантуру не пройдет. Ну разве мог я упустить такую возможность?
– И что? Линар сразу пошел на слияние? – встрял Рай.
– Нет, не сразу. Мальчишка оказался достаточно умным, чтобы повесить на себя соответствующую защиту. Пришлось знакомиться как положено. Линар сперва испугался, потом попытался изгнать, но я тоже не первый день живу. Тем более ваши крестьяне догадались сжечь мое тело, а зов некроманта, как часто бывает, дал очень тонкую, но все-таки привязку. Я вышел из тьмы, обрел память, осознал себя. При моем арсенале знаний уделать какого-то сопляка – раз плюнуть!
Кажется, говоривший ждал восторгов или аплодисментов. Вместо этого услышал суровое:
– Дальше.
– Дальше мне даже удалось пройти за Линаром в академию, – протянул он.
Райлен откровенно скривился, а я закусила губу, чтобы не зареветь. Вот только худшее было впереди…
– В академии жилось нелегко, – продолжал рассказчик. – Мне приходилось держаться у кромки защитного барьера, но ночные визиты к Линару оправдывали это неудобство. Парень постепенно начал доверять мне, ведь я в отличие от ваших преподавателей очень терпеливый.
– Ты подтягивал его в универсальной магии, – прошептал даориец.
– Так же, как и ты, – кивнул собеседник. – Только я на полгодика раньше начал.
Я тихонечко выдохнула и перевела ошарашенный взгляд на Райлена. Он удивление заметил, но отмахнулся.
– Что дальше? – вопросил даориец.
– А дальше… мягко и плавно, день за днем, до новой улыбки ветреной женщины по имени удача.
– Да ты поэт, – не выдержал Рай.
– Не без этого, – с едкой улыбкой признал тот, кто был так похож на моего брата. – Возможно, когда все уляжется, моя поэзия выльется в оду в твою честь.
Райлен шумно втянул воздух, процедил:
– С чего бы?
– А ты догадайся! – расплылся некромант.
Я удостоилась короткого взгляда даорийца и услышала то, о чем уже догадалась:
– Линар согласился впустить тебя в свое тело после того, как я взломал его сознание.
– Именно, мальчик мой. Именно!
– Какой я тебе мальчик… – начал было Рай, но назвавшийся Линаром перебил:
– Про твою синеглазую подружку рассказывать?
Маг выдохнул и повернулся ко мне. Сделал шаг навстречу, попытался обнять, но я увернулась. Знаю, что глупо, особенно когда выбор уже сделан, но… но эта боль… она сердце в клочки рвет.
– Рассказывай, – прошептал Райлен.
Некромант поморщился, взвесил в руке уловитель.
– Знаешь, каково это, оказаться в новом, молодом теле? – тихо спросил он. – Поверь, это приятно. Это так же приятно, как после нескольких десятилетий, наполненных бредом, болью и тщетными попытками пройти Грань, осознать себя. Я потратил много сил на это слияние, я больше полугода уговаривал мальчика… и что я обнаружил?
– Что? – вторил Рай глухо.
– Я обнаружил ужасную вещь. Душа мальчика была привязана к миру живых и, соответственно, физическому телу одной-единственной ниточкой. Девочка с вечно дрожащими коленками. Все, больше никого.
Даориец поджал губы, а я… я даже не заметила, что по щекам побежали слезы. Сердце уже не рвалось на части – осколками лежало у ног того, кто стоял по ту сторону барьера.
– Тебе, даориец, должно быть известно, что такие, как я, не могут владеть телом безраздельно. Мы приживалы. Мы вынуждены терпеть и делать все, чтобы душа хозяина не утратила связь с миром живых, ведь иначе она покинет физическое тело, и мы… снова окажемся на улице. Поэтому я старательно укреплял связь Линара с Соули.
О Богиня… То есть Линар по-прежнему жив? Он здесь?
– Линар жив? – не выдержала я.
– Жив, – ответил некромант.
– Жив, но одержим, – пояснил Рай. – Душа этого… – он кивнул на стоящего за барьером, – доминирует.