Арелла вернулась к колодцу, сложив ладони чашей и наполнив их водой. И понесла ее Томми.
Эрин затаила дыхание.
Когда прозрачная вода пролилась на бледное лицо Томми, веки его вдруг распахнулись, словно его внезапно разбудили от дремы.
Отфыркнувшись, он утер лицо, огляделся и прохрипел:
— Где я?
— Ты в безопасности, — ответила Эрин, подходя ближе и уповая, что это правда.
Встретившись с ней взглядом, он заметно успокоился и расслабился.
— Что случилось?
— Я этого объяснить не могу, но ей, возможно, удастся, — повернулась Эрин к Арелле.
Встав, сивилла вытерла ладони о рубашку.
— Ответы начертаны в стекле. История здесь открыта для любых глаз.
— Какая история? — спросила Эрин.
Арелла взмахом руки охватила весь кратер.
— Здесь лежит нерассказанная история Иисуса Христа.
20 декабря, 15 часов 04 минуты
по центральноевропейскому времени
Сива, Египет
Рун медленно повернулся кругом, во все глаза озирая припорошенный песком кратер и представляя его подложку из таинственного стекла. Еще помогая Эрин и Джордану расчистить доступ к колодцу с целительной водой, он ощутил легкий ожог от стекла. Хотел отмахнуться, списав его на жар от песка, от палящего солнца, но узнавал жжение как от прикосновения к кресту, знакомое столетиями.
Стекло обжигает святостью. Она же исходит от колодца… и от этой странной ангельской женщины. Когда та протиснулась мимо него, чтобы исцелить Томми, с водой, капающей с кончиков пальцев и падающей на песок, от нее исходила такая благодать, что Руну пришлось отступить на шаг из страха перед ней.
Христиан, наверняка ощутивший то же самое, бросил на него взгляд, полный изумления и благоговения.
Рун трепетал, физически ощущая весомость священной натуры кратера. Сама его нечистая кровь пылала от божественности этого места.
— Надо убрать песок! — крикнула Эрин.
Она уже снова стояла на коленях, сметая песок с пробного участка, обнаружив край еще чего-то, вырезанного на стекле чуть выше. И жестом велела им распределиться вокруг колодца.
Все взялись за работу, даже Томми.
Только Арелла держалась осторонь, не выказывая к раскопкам ни малейшего интереса. Опять же, секреты, похороненные здесь, уже известны ей от века. Вместо того она обратила взор к затянутым пеплом небесам, устремив его на север чуть ли не в ожидании.
— Будет легче, если не сражаться с песком, — сказала Эрин. — Используйте его природную склонность течь вниз.
И показала пример, отгребая песок между ногами, как собака, вниз по склону. Рун и остальные последовали ее примеру. Песчинки пылали под его ладонями жаром куда более сильным, чем солнце над головой.
Наконец Корца докопался до стеклянного коренного пласта кратера. Появился еще один фрагмент рисунка, найденного Эрин, глубоко врезанный в поверхность. Смахнув песчинки, Рун узнал египетский узор. Отодвинул еще немного песка, чтобы открыть квадратную панель, запечатлевшую отдельную сценку.
Остальная часть команды откопала сходные образы, вырезанные на золотистой поверхности и опоясывающие колодец кольцом, повествуя давно сокрытую историю.
Все встали на ноги, пытаясь понять ее.
Арелла, вроде бы привлеченная их замешательством, подошла к ближайшему от Эрин образу. Наклонилась и нежно смахнула пыль с крохотной фигурки. Перед ними предстал малолеток, изображенный в профиль в египетском стиле.
— Типа иероглифы, — пробормотал Томми.
Но история повествовала не о египетских царях или богах. На стекле отрок с кудрявыми волосами взбирался на стилизованную дюну с водоемом по ту сторону.
Ho не просто какой-то отрок.
— Это Христос в детстве? — спросила Эрин.
Арелла подняла к ним лицо.
— Здесь рассказывается о том, как мальчик ушел один в пустыню и отыскал потаенный родник. Ему еще не было одиннадцати лет от роду, и он играл среди песков и луж, как все дети испокон веков.
При мысли об отроке Иисусе, играющем в пустыне, как любое другое невинное дитя, кровь в жилах Руна всколыхнулась.
Арелла перешла к следующему образу, увлекая их за собой. Здесь кудрявый отрок подошел к водоему. На противоположном берегу сидела птица, и вокруг ее тела были выгравированы лучи исходящего от нее сияния.
Эрин разглядывала рисунок; между бровями у нее залегла вертикальная морщинка.
— И что случилось?
— Ведь это вы Женщина Знания, — откликнулась Арелла. — Вы мне и скажите.
Опустившись на колено, Эрин вгляделась в линии панели, разбирая новые детали.
— Мальчик несет в правой руке пращу, а в левой — камни. Значит, он охотится… а может, играет. Разыгрывает поединок Давида с Голиафом.
Арелла улыбнулась, лучась благодатью.
— Именно так. Вот только Голиафа здесь, в пустыне, не было. Только маленький белый голубь с блестящими зелеными очами.
Охнув, Томми воззрился на женщину.
— Я видел такого голубя в Масаде… со сломанным крылом.
Ее улыбка угасла, сменившись печалью.
— Как и другой задолго до тебя.
— Вы говорите об Иуде… — Томми опустился рядом с Эрин, чтобы поближе взглянуть на птицу. — Он сказал, что тоже его видел. Когда был мальчишкой. В то утро, когда встретился с Иисусом.
Эрин поглядела на Томми, а затем на Ареллу.
— Голубь всегда был для Церкви символом Святого Духа.
Рун тщился понять, как одна эта птица может связывать всех этих троих. И, что более важно, почему?
Арелла просто отвернулась с бесстрастным видом, перейдя к следующему образу, заставив их последовать за ней. На этом квадрате стекла камень, вылетевший из пращи отрока, ударил птицу, очевидно, перебив ей одно крыло.
— Иисус подбил птицу, — в шоке проронила Эрин.
— Он хотел лишь попасть рядом, напугать ее. Но благих намерений мало.
— Что это значит? — спросил Томми.
— Твое желание, чтобы что-то произошло, вовсе не означает, что так будет на самом деле, — пояснила Эрин.
Рун расслышал горечь в биении сердца Томми. Отрок уже крепко усвоил этот урок.
Как и я.
Следующий образ поведал о мрачном завершении этой детской игры. Здесь кудрявый отрок держал в ладонях голубя, голова которого свисала вниз.
— Камень не только перебил ему крыло, — догадалась Эрин. — Он убил голубя.