11 сентября. Поймали немного рыбы и пожарили на обед. Около семи часов вечера бросили якорь в заливе го­ристого острова. Псих Каспиан не позволил высаживаться на берег, потому что уже темнело, а он боится туземцев и диких зверей. Воды дали больше.»

То, что ждало их на острове, касалось прежде всего Юстэса, но рассказать об этом его словами невозможно, ибо с одиннадцатого сентября он на долгое время забросил свой дневник.

Наступило утро. Небо было серое и низкое, но воздух прогрелся, и наши мореплаватели обнаружили, что нахо­дятся в заливе, похожем на норвежский фьорд, среди скал и утесов. В залив впадала река, а текла она по большой по­ляне, где росли деревья, похожие на кедры. За ней начи­нался крутой склон, над которым виднелся зубчатый хре­бет, а вдали маячила туманная гряда гор, вершины которых терялись в тусклых серых тучах. Со скал по обеим сторонам залива спускались белые полосы – наверное, водопады, хотя с такого расстояния нельзя было разглядеть, как падает во­да, и расслышать грохот. Все дышало тишиной и покоем, а в воде залива, гладкой, как стекло, отражались прибрежные скалы. На картине это было бы красиво, в жизни – не слиш­ком привлекало. Что-то тут чудилось чужое, негостеприим­ное.

Все высадились на берег в двух лодках, умылись, вдоволь напились из реки, поели и отдохнули. Потом Каспиан ото­слал четырех человек для охраны корабля и начался рабо­чий день. Сделать предстояло много: доставить на берег боч­ки, починить разбитые (если можно), наполнить их свежей водой; срубить дерево – лучше всего сосну и сделать но­вую мачту; залатать паруса; настрелять дичи, если она здесь водится; постирать и починить одежду; исправить многочисленные поломки на борту. Отсюда, с большого расстояния, они с трудом узнавали свой корабль – вместо вели­чественного красавца, покинувшего Узкую Гавань, перед ними маячила какая-то старая посудина. Команда была не лучше – все худые, бледные, оборванные и красноглазые от недосыпания.

Юстэс лежал под деревом, когда услышал толки о том, что надо сделать, и сердце у него упало. Неужели и сейчас не удастся отдохнуть? Вполне возможно, что первый день на суше они проведут за такой же тяжелой работой, как на море. И тут ему в голову пришла прекрасная мысль. Никто не смотрел в его сторону, все говорили о корабле, будто и впрямь любили эту грязную лохань. Почему бы просто не улизнуть от них подальше? Он пойдет в глубь острова, оты­щет где-нибудь в горах прохладное местечко, выспится как следует, а вечером, когда они свое отработают, вернется к ним. Что-что, а отдых ему необходим. Надо только соблю­дать осторожность и не упускать из виду корабль, чтобы в любой момент вернуться. А то еще забудут на этом остро­ве!..

Юстэс принялся за дело. Он тихонько встал и неторопли­во побрел среди деревьев так, чтобы, заметив его, всякий подумал, что он гуляет. Очень скоро голоса позади него за­тихли, и его окружил тихий, теплый, темно-зеленый лес. Вскоре он понял, что можно без опаски идти быстрее.

Через несколько минут Юстэс вышел из леса на крутой откос. Трава тут была сухая и жесткая, но он цеплялся за нее, карабкаясь вверх, и, хотя быстро вспотел и запыхался, лез, не останавливаясь. Это, кстати сказать, доказывало, что он изменился: прежний Юстэс, воспитанный Гарольдом и Альбертой, уже через десять минут пополз бы вниз.

Медленно добрался он до хребта, и хотел было осмотреть остров, но тучи спустились ниже, и море тумана катилось ему навстречу. Он сел и оглянулся назад. Теперь он был высоко, залив казался крошечным, а море расстилалось на много миль. Затем туман – густой, но не холодный, – под­ступил к нему со всех сторон и, найдя хорошее место, Юс­тэс растянулся на траве поудобней, чтобы отдохнуть всласть.

Но он не отдохнул, ему вообще не стало лучше. Внезап­но, пожалуй – впервые в жизни, он почувствовал себя оди­ноким. Потом его стало беспокоить, не опоздает ли он. Кру­гом стояла полная тишина. Ему пришло в голову, что он лежит здесь много часов, а на корабле готовятся к отплы­тию. Может быть, они нарочно позволили ему уйти в горы, чтобы бросить его одного? Юстэс в панике вскочил и бро­сился вниз.

Слишком торопясь, он поскользнулся на жесткой траве, потерял равновесие и проехал несколько футов по склону, не разбирая дороги. Испугавшись, как бы его не занесло влево (он видел, когда лез наверх, что там пропасть), он вернулся на вершину, туда, где он только что лежал, и на­чал спуск снова, взяв на этот раз правее. Дела пошли не­сколько лучше, хотя спускался он очень медленно и осто­рожно, так как видел не больше, чем на ярд. Вокруг по-прежнему клубился туман, царила полнейшая тишина. Ему стало не по себе, а какой-то голос непрестанно подгонял: «Быстрей! Быстрей! Быстрей!» Мысль, что его нарочно оста­вили на острове, никак не уходила. Знай он получше Каспиана, Эдмунда и Люси, ему бы и в голову это не пришло. Но ведь он убедил себя в том, что они – просто звери в че­ловеческом облике, хамы и дураки.

– Наконец-то! – воскликнул Юстэс, когда, соскользнув по каменной осыпи, оказался на ровном месте. – Где же эти де­ревья? Вон там что-то темное. Тумана вроде бы нет…

Действительно, с каждой минутой становилось светлее. Туман поднялся вверх. Юстэс стоял в совершенно незнако­мом месте. Моря отсюда видно не было.

Глава 6. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮСТЭСА

В это самое время оставшиеся на берегу умывались в ре­ке после работы, собираясь поесть и отдохнуть. Три самых метких стрелка успели подняться на гору и вернулись с до­бычей – двумя дикими козами, которые жарились теперь на костре. Каспиан велел доставить на берег бочонок доброго вина и разбавить его водой, чтобы хватило на всех. Работа была тяжелой, обед – веселым, и только после второй пор­ции Эдмунд спросил:

– А где этот собачий Юстэс?

Юстэс тем временем оглядывал незнакомую долину. Она была узкой и глубокой, словно большой овраг или огромный ров. На дне, усыпанном камнями и скудно поросшем тра­вой, Юстэс заметил черные пятна гари, какие бывают в су­хое лето вдоль железнодорожной насыпи. Ярдах в пятнад­цати от него виднелось озерцо с прозрачной водой. Больше здесь не было ничего – ни зверя, ни птицы, ни жучка. Солнце уже садилось, и вершины гор зловеще глядели в доли­ну.

Юстэс, конечно, сразу сообразил, что спустился в тумане не по той стороне хребта, но когда он повернулся, чтобы снова забраться наверх, его охватил ужас. Только по счаст­ливой случайности нашел он единственный путь сюда – кру­тую тропу, окаймленную острыми камнями. Другого пути не было. Представив себе, что надо лезть наверх, Юстэс просто сомлел от страха.

Он повернул назад, решив, по крайней мере, утолить жажду, но не успел он сделать и шага к прозрачному озер­цу, как услышал какой-то шум. Шум был негромок, но в мертвенной тишине долины прозвучал оглушительно. Юс­тэс застыл на месте и медленно повернул голову.