Возможно, тогда в кабинете он вспомнил не о том, что он делает, а о том, что намерен сделать. Но как мне распознать, что у него на уме? Я даже решилась подослать к нему Павла, чтобы в отсутствие Лоренса тот заглянул в его бумаги, но лишний раз убедилась, что бумаги Лоренс никому не доверяет и все хранит не в ящике стола, а у себя в голове.
Но ведь у нас в Бэнкс имелся ещё и файл для корреспонденции — и я располагала к нему ключом. Это был самый обычный почтовый файл, которым пользовались все операторы банка, когда надо было передать через компьютер какие-либо послания и предписания. Судя по нервозному поведению Лоренса при нашей последней встрече, то, что н планирует, должно произойти скоро. Я чуть не свихнулась, читая всю эту гору занудной банковской переписки, пока наконец не нашла то, что искала.
Передо мной лежала уместившаяся на половинке печатного листа записка, адресованная в Совет директоров, под заголовком «Прикрытие для инвестируемых фондов». Речь в ней шла об оборудовании некоей стоянки — из рода тех стоянок, которые к автомобилям никакого отношения не имеют. Речь шла о «стоянке» для их денег, и все предусмотренные здесь действия были нелегальными. Правда, и не очень оригинальными, поскольку подобными вещами занималось подавляющее большинство банков, пока их все же не хватали за руку.
Суть дела заключалась в том, что в конце каждого банковского рабочего дня оффшорные прибыли переводились в филиалы, находившиеся в свободной зоне, например, на Багамах. Таким образом значительная часть прибыли успевала избежать бремени налогов, чтобы быть тут же вложенной в какое-либо предприятие. Не находится ли эта записка в прямой связи с той схемой помещения капитала, которой руководствуется в данный момент мой наставник — доктор Золтан Тор?
Только я собралась во всем разобраться, как мои занятия были прерваны не предусмотренным по плану визитом Ли Джея Страуса, директора внутреннего аудиторского совета.
Ли Джей Страус являлся не просто важной шишкой в аудиторском совете. Его непосредственным занятием было расследование любых дисбалансов в счетах у наших депозитов в Федеральных резервах. В ведении департамента депозитов находились только обычные счета, а не обменные фонды. Появление в моем кабинете Ли могло означать лишь одно: кто-то что-то успел заподозрить.
— Верити, ведь я могу называть вас Верити? — осведомился он, глядя на меня отёчными, грустными глазами сквозь стекла очков в роговой оправе.
Я заверила что буду только рада.
— Считайте это дружеской беседой, не для протокола, — предупредил он меня. — Похоже, наши дела с резервными депозитами обстоят не совсем хорошо. Конечно, возможно, что это просто незначительное возмущение в системе.
И он рассмеялся своей остроумной шутке.
— Боюсь, что не смогу считаться большим специалистом по Федеральным резервам, — отвечала я. — Я даже не в курсе, сколько денег мы перечисляем им каждый месяц.
— На самом деле это происходит каждый день, — сообщил он, копаясь в своих бумагах, словно у него там лежал заранее заготовленный для меня вопросник.
— Так, значит, они подсасывают нас каждый день, верно?
— По-моему, шутки здесь не совсем уместны, — одёрнул меня Ли. — Как бы то ни было, именно Федеральные резервы содержат массу вспомогательных служб и защитных фондов, о которых в противном случае банкам пришлось бы заботиться самим. Вспомните, каким трудным было банковское дело до того, как учредили эту систему?
— Боюсь, что это было ещё до моего рождения, — посетовала я. — Но готова поверить вам на слово, что эта пашня была очень каменистой. Ну а сегодня — чем я могу быть полезной?
— Возможно, это всего лишь мелочь. Дело в том, что с конца января куда-то исчезла некоторая часть наших резервов, и мы не можем понять, как это произошло.
— Ну, по крайней мере у меня их нет, — расхохоталась я, демонстративно распахивая дверцы стола и выдвигая ящики.
— Нет, я не это имел в виду. Понимаете, мы знаем, куда они ушли, но не ясна сама техника перевода. Похоже, они попали прямиком в наш собственный банк — сюда, в Сан-Франциско.
— Так в чем же проблема? Разве вы не можете взять и отправить эти деньги по назначению?
— К сожалению, не все так просто, — мялся Ли. — Понимаете, те деньги, которые мы должны были переслать в Федеральные резервы, подлежали передаче дальше, другим банкам. Мы проделываем это иногда, когда нам следует сократить свои резервы, а другим банкам — пополнить. А в этом случае дело застопорилось, и мы не можем объяснить, почему деньги не пошли своим обычным путём.
Он подтолкнул ко мне через стол рыхлую пачку бумаг, на которых содержались данные о переводах, проштемпелёванные самыми разнообразными банками:
«Чейз Манхэттен», «Банк Агриколь», «Кредит Сыосс», «Ферст оф Тульса» и другие, менее известные названия. Я подняла взгляд от бумаг и улыбнулась.
— И это только по одному разделу переводов на депозиты в ФЭД, — сказал Ли. — Я целую неделю занимался расследованием, но все следы привели меня обратно в ФЭД. Я уверен, что при желании можно найти ещё массу подобных накладок, и все они сопровоцированы здесь, кем-то, связанным с нашей системой.
— И кем же? — спросила я, стараясь выглядеть как можно больше заинтригованной.
— Тем, кто связан с переводами в ФЭД, то есть, кто работает с обменными фондами.
— Понимаю. К несчастью, я больше не являюсь сотрудником этой системы, Ли. Я ушла оттуда несколько месяцев назад.
— Да, мы знаем, — сказал он и потупил взор. — Но нам также известно, что ваша нынешняя работа связана с проверкой системы безопасности в целом. Я подумал.. мы подумали, что некоторые из ваших открытий могли бы нам помочь.
Я готова была биться об заклад, что они только и делают, что сплетничают обо мне и моем проекте на своих аудиторских советах. Не говоря уже о том, что мой отчёт был наверняка положен под сукно и до них не дошёл.
— Боюсь, что в данный момент я просто не имею права расскречивать эту информацию, Ли, — сказала я. — Вам хотя бы приблизительно известно, сколько денег пропало подобным образом?
— Только за последнюю неделю января — порядка шестидесяти миллионов. Конечно, это ерунда по сравнению с общим объёмом нашего резервного баланса, но сумма может быть и больше. Транзитные переводные счета, по которым перемещаются деньги, в течение одних только суток проходят через тысячи пунктов приёма, проверки и отправки. Чтобы вскрыть причину неувязок, нам придётся проследить все от начала до конца.
— Увы, но мне ничего не приходит в голову! Вряд ли здесь компьютер может чем-то помочь аудиторскому совету, — сказала я. Уж если вешать лапшу на уши, так делать это капитально. — Поверьте мне, я всею душой вам сочувствую. И вот что я скажу: хотя и не имею права пока разглашать результаты своей работы, никто не запретит мне приватно обсуждать, например, с вами, столь мучительную для вас проблему и высказывать своё личное мнение. Так или иначе, при подобных накладках причиной могут быть неполадки в работе обменных фондов ФЭД, а не в нашей системе. Стало быть, мы здесь совершенно ни при чем.