— Один человек задавать вопросов про вас, — произнес таксист на своем ужасном немецком. — Они сказать — они полицай… правительство. Но я чую, в них что-то не так. Я таких много повидать. Это заносчивый нехороший люди. Наверняка русскую мафию или другой нехороший человек. Одеты, как банкир, и давать мне огромные деньги, чтобы рассказать, где вы. Я им ничего не говорить. Вы так хорошо со мной отнеслись.
Риджуэй взглянул на таксиста, и на миг ему даже стало неловко: такой пустяковой щедрости хватило, чтобы обеспечить преданность этого человека. Надо же, не перевелись еще добрые люди, подумал Сет, глядя на бедного турецкого эмигранта, оказавшегося честным и порядочным человеком.
— Сколько их было? — спросил Сет.
— Два-три, наверное. Они утром пришел на вокзал и показывал всем вашу фотографию.
— Фотографию? Какую? Что на ней было?
Турок закрыл глаза, припоминая.
— Цветная фотография, — наконец сказал он. — Еще на ней красивый женщина. Вы сидеть за столиком в кафе или ночном клубе. Там было видно и название, но я его не запомнил.
— Понятно, — сказал Сет. — Случайно, не «Портовый риф»?
— Не знаю, — огорченно ответил таксист, — может, и он. Там было на английский, а я знать только чуть-чуть немецкий и свой язык.
«Портовый риф»! Сет знал эту фотографию. Это был полароидный снимок, который сделали года три назад, когда они с Зоей ездили на остров Каталина. И все эти три года — если это была та фотография — она лежала у Зои в бумажнике! Что это значит? Зоя жива или наоборот? Или это просто означает, что человек, который ее похитил, не смог узнать от нее того, что хотел, и сейчас продолжает поиски, которые начал в Лос-Анджелесе?
— …и скоро будут искать в отелях, — продолжал таксист, — вам надо уходить.
Уходить? Кстати, да, подумал Сет и посмотрел на часы. Оба Якоба Йоста — отец и сын — должно быть, уже его ждут.
— Конечно, потом они начнут искать меня в отелях, — согласился Сет и посмотрел на лестницу. А может, и уже ищут. Может, прямо там, за углом, его уже поджидают с пистолетом. У Сета в животе неприятно закрутило. — Но у меня сейчас очень важная встреча, и мне надо спешить, — сказал Риджуэй, направляясь к лестнице. — Сейчас мне просто некогда об этом думать.
— Давайте я вас отвезу, майн герр, — продолжал уговаривать таксист. — Вам не надо перед другими таксистами. Они вас продавать.
Уже спустившись на пролет, Сет взглянул на таксиста:
— И много денег?
— Больше, две тысячи франков.
Две тысячи франков! Это около тысячи американских долларов. Конечно, не бог весть какие деньги, но точно гораздо больше того, что предлагают полицейские таксистам за информацию. Кому-то он очень нужен.
Они дошли до лестничной площадки второго этажа. Сет достал из внутреннего кармана бумажник и вынул тысячедолларовую банкноту Уэйнсток.
— Вы потеряли много денег из-за своей честности, — сказал Сет, когда они подошли к последней площадке перед вестибюлем. Риджуэй положил руку на плечо таксиста. — Я хочу, чтобы вы это взяли. — Он протянул банкноту. Турок сперва посмотрел недоуменно на деньги, потом, обиженно, — на Сета.
— Я это не возьму, — твердо сказал он. — Я пришел к вам не за деньги или что-то. А потому, что вы хороший человек и вам грозит опасность.
— Но ваша семья… дети… — Сет запнулся. — Они… вы… им ведь нужны деньги?
— Деньги не важно, когда дело чести, — гордо ответил турок. — Я человек чести и делаю, как человек чести. — Он вежливо, но решительно отвел руку с банкнотой. — Пойдем! У вас важная встреча. Я вас отвезу.
Пораженный до глубины души, Сет двинулся вниз по ступенькам.
— Вы хотите сказать, что без телефонного звонка или иного уведомления от нас вы отправили содержимое сейфа моему мужу по почте? — Зоя была вне себя от злости. Ей удалось обойти двух бюрократов администрации отеля и поймать менеджера прежде, чем он ушел домой. Теперь она общалась с ним в вестибюле под барельефом Бернини. Вокруг крутились Страттон с Картьером, пытаясь выглядеть незаметно. Получалось не очень — Картьер был слишком велик.
— Но, мадам Риджуэй, уверяю вас, у нас просто не было выбора, — полушепотом робко протестовал менеджер. Он сбивался на этот полушепот в конце каждой фразы, ежесекундно оглядываясь, не заметил ли кто из других гостей, что он спорит с постояльцем. — Такова официальная политика руководства — если гости покидают отель, мы возвращаем им все вещи, хранившиеся в депозитарии. В конце концов, было бы несправедливо по отношению к другим гостям лишать их возможности хранить особо ценные вещи в нашем депозитарии — у нас ведь ограниченное число ячеек.
— Политика! — всплеснула руками Зоя. — Такая политика подходит бюрократам, банкирам и прочим чинушам, которые не видят дальше собственного носа. Но никак не для менеджмента одного из лучших отелей мира.
Лицо менеджера моментально осветилось, когда он услышал неожиданный комплимент от скандальной американки.
— Э-э, мы полагаем…
— Эта картина — одно из сокровищ мировой культуры! — говорила Зоя. — Бесценная вещь! Могли бы в крайнем случае отправить с курьером. А не доверять ее безалаберным почтальонам.
На слове «бесценная» кровь отлила с лица менеджера.
— Но… почта Швейцарии…
— Я знаю, что швейцарская почта работает как часы, — прервала его Зоя, — но в Америке посылка попадает в руки Почтового ведомства Соединенных Штатов, а эти в туалет не дойдут без карты и компаса.
После этих слов смертельная бледность на лице менеджера сменилась лихорадочным румянцем. Он по-прежнему беспрестанно оглядывался. На них по-прежнему никто не смотрел. Постояльцев в холле не было, а служащие разбирали квитанции, оставшиеся после напряженного дня.
— Э-э, кхм… — Менеджер прочистил горло. Пришло время разыграть последнюю карту — рискуя вызвать крупную домашнюю ссору. Либо ярость этой женщины направится в другую сторону, либо — он сглотнул — удвоится. Она даже не подозревала, что ее муж вчера въехал в номер и снова положил ту же картину в сейф. Отель «Озерный рай» по праву гордился своей репутацией респектабельного заведения, и всегда грудью вставал на защиту частной жизни постояльцев. Конфиденциальность сохранялась до последнего момента, пока ситуация не обострялась настолько, что могла угрожать репутации отеля. И сейчас эта ситуация обострилась дальше некуда, решил менеджер.
— А вот ваш муж остался доволен нашими действиями — я разговаривал с ним вчера вечером, когда он получал ключи от номера. — Ее гнев рассеялся как летняя гроза. — И, к слову, я лично вчера поместил картину, о которой вы говорите, снова в сейф депозитария отеля.
Ярость на ее лице сменилась сперва удивлением, потом радостью. Американка перестала хмуриться, и менеджер впервые смог увидеть, насколько она красива.
Сердце Зои неистово забилось. Сет был здесь! Он здесь!