— До наступления темноты Рыжебородый тайно выслал в пригород группу захвата, — торопливо объяснял помощник. — Братья отправились следом, но это оказалось уловкой. Пока мы наблюдали за ними, трое агентов СГБ прокрались в Зону и вывезли Раккима в карете «скорой помощи» со включенной сиреной. К Рыжебородому часто вызывают «скорую», поэтому нам не ведомо истинное состояние его здоровья.
Наставник закатил глаза. Не хватало только, чтобы юнец с клочковатой бородой объяснял ему стратегию поведения главы службы безопасности.
— Хитрость не удалась, — добавил помощник.
— Хитрость удалась, иначе бы вы знали, находится Ракким до сих пор на вилле или нет, — заметил Старейший. — Кто предупредил вас о задержании этого фидаина?
— Нам позвонил сочувствующий из Зоны. — У помощника задрожала нижняя губа. — Потребовалось некоторое время на звонок и передачу информации.
— Значит, нам повезло. — Старейший улыбнулся. — Не надо так бояться. Мне везло всю жизнь, слава Аллаху. — Он насладился своим отражением в отполированном носке правой туфли. — Тем не менее не кажется ли тебе, что нам следовало заведомо приставить к Раккиму брата, а не надеяться на милосердие свыше?
— Мы не предполагали, что Рыжебородый обратится к нему. Они не общаются уже несколько лет. Ракким — отступник и даже не пытается скрыть этого. Его давно не волнуют дела…
— Как ты можешь знать, что именно его волнует? Сам Рыжебородый обучал этого человека искусству обмана и маскировки. — Старейший взмахом руки велел помощнику удалиться, и тот попятился к дверям пентхауса. — Теперь мы все знаем.
— Да, отец, теперь мы все знаем, — кивнул его главный советник и старший сын Ибрагим. Единственный из оставшихся в живых наследников Старейшего. Высокий стройный мужчина с более смуглой, нежели у родителя, кожей, однако одетый, так же как отец, в западном деловом стиле. Пятидесятитрехлетний араб с высоким лбом, темными, глубоко посаженными глазами и небольшой аккуратной бородкой имел все шансы стать блестящим ученым. В свое время он получил докторские степени по математике и международным финансовым отношениям, а еще собственноручно прикончил пятерых человек. Причем среди убитых числился и его младший брат, имевший скверную привычку после чрезмерных возлияний говорить много лишнего взятым напрокат голубоглазым женам.
— Когда эта девчонка Сара исчезла, я решил, будто она уехала на каникулы, но если Рыжебородый позвал Раккима, значит, она сбежала не только от дяди, но и от нас. — Старейший вздохнул. — Ты оказался прав, сын мой. Мы должны были начать действовать раньше. Мне следовало отдать приказ схватить ее, как только стало известно, что она пишет книгу.
— Что сделано, то сделано, отец. Иншалла.
— Мы должны были арестовать ее, как ты и советовал. Теперь она пропала, а мы стали уязвимыми.
— Заснять истину — одно, а доказать ее — совсем другое, — заметил Ибрагим. — Если бы у девчонки появились доказательства, книга бы уже вышла в свет и весь мир восстал бы против нас. Тем не менее мы пока в добром здравии. Остается лишь найти племянницу Рыжебородого, и угроза исчезнет.
Старейший, явно довольный разумным ответом наследника, задумчиво постучал указательным пальцем по губе. На протяжении долгих лет он воспитывал четверых сыновей, надеясь вырастить преемников. Двое погибли во время великой войны, еще один оказался духовным предателем. Остался только Ибрагим. Конечно, есть и другие, совсем молодые дети. Многие из них подают большие надежды, но ни один не способен выполнить миссию, возложенную на себя их отцом. Старейший вздохнул. Многое пришлось совершить, чтобы добиться нынешнего положения, от многого отказаться, пусть даже и с радостью, однако, ступив на этот путь, мог ли он полагать, что ему не суждено увидеть конечного результата многолетних усилий?
— Отец?
— Поиски племянницы Рыжебородого — лишь часть задачи. Сама девчонка, несомненно, важна для нас, но наибольшую ценность представляют собой доказательства, которые она пытается найти. Если мы отыщем их, то покончим с угрозой раз и навсегда.
— А если не существует никаких доказательств? Столько времени прошло. Уверен, они бы уже давно где-нибудь всплыли.
— Возможно, никто не знал, где именно их искать. Или не выпадало подходящего момента. — Поправив галстук, Старейший ощутил нарождающееся в животе урчание. По мере приближения к финальной стадии осуществления великой миссии проблемы с пищеварением беспокоили его все чаще и чаще. — Двадцать лет подготовки, и теперь, когда мы так близко… — Его лицо потемнело, к горлу подступил комок. — Двадцать лет, а эта сука все поставила под угрозу!
— Мы найдем ее, отец.
— Твоя уверенность достойна похвалы. Скажи мне, Ибрагим, у тебя есть хоть малейший намек на то, куда могла направиться эта девчонка?
— Эта девчонка… крайне осторожна.
Старейший посмотрел на сына взглядом, способным испепелить менее сильного.
Ибрагим склонил голову.
— Отец, я не имею представления, где она.
Старейший уставился мимо него. Итак, им неизвестно, где спряталась девчонка и какими сведениями располагает. Имеется лишь внушающий опасение список книг, заказанных на ее имя в университетской библиотеке, да едва заметный отпечаток записи из блокнота. Вероятно, рабочее название следующей книги: «Предательство сионистов»? Сильнее всего на бумаге проступал оттиск вопросительного знака.
Брат, работавший на кафедре истории уборщиком, принес блокнот прямо ему. Снова повезло. Без этого клочка бумаги… Желудок скрутил очередной спазм. Нашедший записную книжку понятия не имел о значении крошечных вмятин на пустой странице, но Старейший тем не менее приказал лишить его жизни. С какой готовностью брат пошел на смерть, как восхвалял наставника, уже склоняя голову на плаху! Старейшим овладел приступ гнева. Он вновь почувствовал себя молодым и готовым взорвать весь мир, лишь бы возродить его в соответствии с собственными представлениями. Снова взорвать. А еще своими руками удавить девчонку, только бы изничтожить проклятые доказательства.
— Рыжебородый добился ничуть не лучших результатов, отец. Он не может ее найти. Если с Раккимом, после того как он покинет его апартаменты, произойдет несчастный случай, кроме нас поиски продолжать станет некому.
— Никаких несчастных случаев. — Взгляд Старейшего обрел прежнюю жесткость. — Во-первых, я сомневаюсь, что твои люди способны убить этого фидаина, во-вторых, даже дураку ясно, что он нам нужен живым.
Ибрагим облизал губы.
— Рыжебородый достаточно высоко ценит его, если использует в качестве ищейки, — пояснил отец. — Следовательно, мы тоже можем. Остается лишь уповать на Аллаха, чтобы фидаин соответствовал высокой оценке главы СГБ. — Он поднялся с диванчика и направился к панорамному окну. — Подойди ко мне.
Ибрагим, немедленно повиновавшись, замер в полушаге за его спиной.
Перед ними простирался озаренный электрическим светом Лас-Вегас — синие, зеленые и красные огни пульсирующими дугами окаймляли входы гостиниц, лучи прожекторов пронзали небо, словно взывая к богам алчности. Цитадель Старейшего занимала десять верхних этажей девяностоэтажного небоскреба, прозванного газетчиками Колоссом. В документах на право собственности здание числилось за объединением «Международные трастовые услуги». Банки и брокерские конторы делили нижние ярусы. Над ними располагались страховые агентства и конгломераты служб здравоохранения. Наиболее разжиревшие на процентах и ростовщичестве учреждения занимали огромные мраморные залы, угнездившись в самом сердце прожорливого зверя. Старейшего никогда не переставал изумлять вид города.