— У меня все записано, — язвительно бросила мне Белла, — так что не пытайся отрицать это.

Ее настрой вывел меня из себя. Я повернулась к Петерсону Фланджу и дружелюбно спросила:

— И что же заставило вашего офицера думать, что своими действиями я угрожаю ей?

Вскочив на ноги, он изумленно уставился на меня. Значит, нижние конечности у него все-таки имелись.

— Охрана нашего центра — очень ответственное дело, офицер Бен, — горячо заявил он. — Едва ли к нему следует относиться с такой ветреностью!

Я пыталась вспомнить точно, что означает слово «ветреность» — суровый ураганный ветер или легкий бриз, когда Под вмешался в наш интересный разговор.

— Что именно вы сделали, Бен? — прямо спросил он меня.

— Я показала ей третий палец в глазок камеры, сэр, когда она не хотела пропускать меня на работу, — сказала я. — Она валяла дурака, задерживая меня в проходной, а я боялась, что из-за ее чрезмерной бдительности опоздаю на самолет.

— Валяла ду…

Петерсон задохнулся от возмущения. Он рухнул обратно в кресло, словно подкошенный.

Пастор Дарт смотрел на меня, прикрыв рот рукой. Если бы я не знала его лучше, то заподозрила бы, что он смеется. Наконец, придя к какому-то решению, Под взял ситуацию в свои руки.

— По моему мнению, — заявил он своим потрясающим вкрадчиво-угрожающим тоном, — офицер Бен заслуживает устного выговора, но не более того. Между нами говоря, я считаю себя обязанным сообщить, что она только что похоронила близкого родственника и сразу по возвращении с похорон узнала о том, что через неделю ее направляют в важную командировку в Европу для оказания помощи доктору Хаузеру, нашему представителю в МАГАТЭ. Она просила меня освободить ее от данной командировки, но я…

Он не успел закончить фразу, поскольку Белла подскочила к столу начальника и заорала прямо ему в лицо:

— Вы должны разрешить мне написать жалобу! Не позволяйте ей улететь с ним!

Петерсон Фландж смущенно глянул на Дарта и махнул рукой.

— Ладно, дальше я разберусь сам, — уступил он, и мы с Подом направились к двери.

— Бен, позже вы удовлетворите мое любопытство, объяснив, в чем тут дело, — сказал Под, — но сейчас вам лучше поторопиться, чтобы улететь вместе с Хаузером.

Когда я выходила, Под с усмешкой покачал головой.

— Мне даже не верится, что вы такое ей показали. Но пожалуйста, не повторяйте этого на выходе.

У меня оставалось всего двадцать минут, чтобы добраться от работы до аэропорта. Чистой езды там было добрых десять минут, но ведь мне еще предстояло заехать на почту. Решив не терять времени на парковку, я резко затормозила прямо перед дверьми почтового отделения, выскочила из машины и взлетела по ступеням. Джордж, почтовый служащий, был на месте, когда я вошла, но в очередь к нему стояло несколько человек.

— Джордж, я хочу отменить доставку на пару недель, — крикнула я через их головы. — Я оформлю официальную заявку, если, конечно, еще не слишком поздно.

— Ой, миз Бен, извините, — сказал Джордж, взвешивая и штампуя посылки других клиентов. — Я должен признаться вам в своей ошибке, но я постараюсь исправить ее. Подождите минутку, я быстренько принесу вашу посылку.

Он нажал на кнопку звонка, а у меня вновь возникло тревожное ощущение. Что еще случилось? Что за ошибку совершил Джордж? Какую посылку собирался он «быстренько» принести мне? Я с ужасом подумала, что знаю, какую именно, но все равно заполнила и вручила ему квитанцию на отказ от доставки.

Помощник приемщика, Стюарт, вышел из задней комнаты и начал собирать квитанции у тех, кто пришел забрать посылки. Джордж исчез в задней комнате и вернулся с пакетом. Этот пакет, не похожий на тот, что я получила на прошлой неделе, был в большем потрепанном почтовом конверте, как и описывал мне Сэм, и вмещал примерно две пачки писчей бумаги.

— На прошлой неделе я отдал вам не тот пакет, — сказал Джордж. — Именно на эту посылку мы оставили вам ту желтую квитанцию, но я забыл проверить ее. А второй ваш пакет пришел как раз в тот день, когда вы заехали на почту, и мы еще не успели составить на него квитанцию для вас. Во время обычной субботней проверки, когда мы сортировали посылки, чтобы отослать невостребованные обратно отправителям, я, к счастью, оказался на месте в нужный момент и заметил свою ошибку. Я должен извиниться перед вами, миз Бен.

Я скрипнула зубами, взглянув на врученный мне пакет. Времени оставалось только на то, чтобы добраться до аэропорта, если я хочу успеть улететь в Европу с Вольфгангом Хаузером. Я заставила себя прочитать адрес. Отправлено из Сан-Франциско, как и было указано на исходной желтой квитанции, обнаруженной в снегу. На сей раз ошибки быть не могло: адрес на конверте был нацарапан рукой Сэма.

ДАР

Опасность его (как для дарителя, так и для получателя) нигде лучше не ощущается, чем в самых древних обычаях и языках Германии. Она объясняется двойственным смыслом слова gift во всех этих языках: в одном смысле — дар, а в другом — отрава…

Тема фатального дара, соответственно подарка или имущественного объекта, способного обратиться в отраву, неизменно поднимается в общегерманском фольклоре. Рейнское золото является фатальным для того, кто завладевает им; чаша Хагена смертельно опасна для героя, пьющего из нее. Множество легенд и романтических историй такого рода, как германских, так и кельтских, по-прежнему тревожат наши чувства.

Марсель Маусе. Дар

(Когда Прометей похитил у богов огонь для людей, разгневанный этим) Зевс приказал легендарному кузнецу Гефесту создать некий дар: слепить из земли и воды прекрасную девушку, подобную небесной богине… потом Зевс поручил Гермесу вложить ей в грудь лживую и хитрую душу… Гермес назвал ее женским именем «Пандора»: «всем одаренная».

Эпиметей забыл, что брат его Прометей уговаривал его не принимать дара, посланного Зевсом Олимпийцем, а лучше отослать дар обратно, чтобы не причинить зла людям. Но Эпиметей принял дар. Понимание пришло к нему слишком поздно, когда зло уже стало его собственным.

Гесиод. Труды и дни

Timeo Danaos et dona ferentes. (Боюсь данайцев, даже дары приносящих.)

Вергилий. Энеида

Я выбежала с почты, впрыгнула в машину и сломя голову помчалась в аэропорт. Взвизгнув тормозами, я лихо зарулила на парковку, схватила сумки и побежала по обледеневшей дороге. Оказавшись в здании аэровокзала, я в жуткой тревоге окинула взглядом два пропускных пункта и в дальнем конце, возле первой пропускной стойки выхода В, заметила Вольфганга, о чем-то горячо спорившего с сотрудником команды наземного обслуживания.

— Слава богу, — увидев меня, с облегчением сказал Вольфганг, но я поняла, что он в ярости. Он быстро спросил охранника: — Мы уже опоздали?