M и с с и с Х э л и к о н. Ты оскорбила ее чувства.
Х е л е н. Разве? Который час?
M и с с и с Х э л и к о н. Четверть девятого. Ты готова? У тебя на лице многовато пудры.
Х е л е н. Я знаю.
M и с т е р Х э л и к о н. Так, зайди ко мне, прежде чем спускаться. Я хочу на тебя взглянуть, пока все не завертелось. Мы с твоим дядей будем в библиотеке.
M и с с и с Х э л и к о н. И не забудь про пудру.
Mистер и миссис Хэликон уходят.
Х е л е н. Сесилия, ты не застегнешь мне пояс?
C e c и л и я. Сейчас. (Она возится с крючками, а Хелен тем временем разглядывает себя в зеркале.) Что ты там все время выискиваешь, в зеркале?
Х е л е н (спокойно). Ах, просто я себе нравлюсь.
C e c и л и я. Я вся дрожу! Как будто сама собираюсь на бал. До чего же гадко с их стороны не пускать меня танцевать.
Х е л е н. Так вот зачем ты волосы уложила. Ты бы там смотрелась как дурочка.
C e c и л и я (понизив голос). А я знаю, где ты прячешь сигареты и ту маленькую серебристую фляжку.
Х е л е н (вздрагивает так, что несколько крючков расстегиваются, а Сесилия терпеливо застегивает их снова). Ну и ну, ужасный ребенок! Неужели ты роешься в моих вещах?
C e c и л и я. Ладно, ябедничай маме.
Х е л е н. А что ты такого искала? Или ты просто высматривала, чего бы стащить в моих ящиках, как заурядный воришка?
C e c и л и я. Нет, я не высматривала. Мне нужен был носовой платок, я стала искать, и разве можно было их не заметить?
Х е л е н. Вот что бывает, когда таких малявок, как ты, отпускают гулять без присмотра, разрешают читать что вздумается и все лето танцевать по субботам до двух часов ночи. Если уж на то пошло, у меня тоже есть что порассказать. Я тоже кое-что видела. Как раз перед самым нашим возвращением в город, помнишь, ты спрашивала, можно ли тебе подвезти Блейна Макдонафа? Так вот, я случайно проходила мимо клуба и видела, как он тебя целовал.
C e c и л и я (невозмутимо). Мы с ним были помолвлены.
Х е л е н (неистово). Помолвлены! Какая же ты дурочка! Да если бы кто из взрослых узнал об этой «помолвке», тебя бы вообще за порог не выпустили!
C e c и л и я. Все это так, но ты и сама знаешь, почему молчишь, потому что сама-то ты что там делала, возле клуба, вместе с Джоном Кэннелом?
Х е л е н. Цыц! Маленькая чертовка.
C e c и л и я. Вот и хорошо. Значит, мы в расчете. Я как раз собиралась тебе сказать, что Нерри тоже знает, где лежат твои сигареты.
Х е л е н (выходя из себя). Так вы, наверное, вместе с Нерри их и курите!
C e c и л и я (весело). Представь себе Нерри с сигаретой!
Х е л е н. Ну ты-то уж точно куришь.
C e c и л и я. Ты бы лучше их перепрятала.
Х е л е н. Я положу их туда, где ты их в жизни не отыщешь, и если бы тебе на этой неделе не возвращаться в школу, то я пошла бы к маме и все-все ей рассказала.
C e c и л и я. О нет, не рассказала бы, даже ради моего же блага. Ты слишком самолюбива.
Хелен с надменным видом удаляется в соседнюю комнату. Сесилия бесшумно подкрадывается к двери, хлопает ею, не выходя из комнаты, и исчезает за комодом. Потом на цыпочках выбегает оттуда, хватает с кресла подушку и возвращается в свое укрытие. Хелен появляется опять. Почти одновременно снаружи раздается свист, он повторяется еще дважды. С рассерженным видом она направляется к окну.
Х е л е н. Джон!
Д ж о н (снизу). Хелен, можно тебя на минутку?
Х е л е н. Конечно нет. В доме полно народу. Мама подумает, что я рехнулась, если увидит, что я тут с тобой болтаю через окно.
Д ж о н (с надеждой). Так я влезу.
Х е л е н. Джон, не надо! Еще костюм порвешь. (Он, очевидно, успешно выполняет задуманное, что явствует из неразборчивого, еле слышного бормотания.) Осторожно, там на карнизе крюк! (Через мгновение в окне появляется молодой человек двадцати двух лет, симпатичный, но в данный момент не склонный к веселью.)
Х е л е н (садясь). Ты просто мальчишка! Хочешь, чтобы родители меня убили? Ты хоть понимаешь, что тебя могут заметить?
Д ж о н (просительно). Мне бы лучше войти.
Х е л е н. Нет, лучше не входи. Мама может вернуться в любую минуту.
Д ж о н. Ты бы хоть свет выключила. А то я на этом подоконнике, как на экране.
После некоторых колебаний Хелен выключает все лампы, кроме светильника на туалетном столике.
Х е л е н (принимая эффектную позу в кресле). И что же тебе нужно, скажи на милость?
Д ж о н. Мне нужна ты. Мне нужно знать, что ты моя, когда я буду смотреть, как ты танцуешь со всей этой толпой сегодня вечером.
Х е л е н. Но… но я не твоя. Сегодня вечером я принадлежу только самой себе, ну или толпе.
Д ж о н. Ты всю неделю мерзко со мной обращаешься.
Х е л е н. Правда?
Д ж о н. Я тебе надоел.
Х е л е н. Нет, дело не в этом. Моя семья. (Очевидно, что эта тема уже обсуждалась ими раньше.)
Д ж о н. Ты прекрасно знаешь, что семья тут ни при чем.
Х е л е н. Ну, честно говоря, не только семья.
Д ж о н. Я так и знал. Дело во мне — и в тебе, и я в полном отчаянии. Ты должна что-то сделать, так или иначе. В конце концов, мы помолвлены, или…
Х е л е н. Нет, мы не помолвлены.
Д ж о н. Тогда что мы друг для друга? Что ты обо мне думаешь и думаешь ли вообще? Ты со мной больше не разговариваешь. Мы отдаляемся. Хелен, умоляю!..
Х е л е н. Это все несерьезно, Джон, как мне кажется.
Д ж о н. Но не для меня.
Х е л е н. А я говорю — нет. Ты бы и сам это понял, если бы не был так в меня влюблен…
Д ж о н (мрачно). Если бы не был.
Х е л е н. Понимаешь, отношения утратили новизну. Я всегда заранее знаю, что ты собираешься сказать.
Д ж о н. Жаль, я этого не знаю. А когда мы только познакомились, ты часто говорила, что любишь меня слушать, потому что никогда не знаешь, что я скажу.
Х е л е н. Что ж, а теперь узнала. Я люблю держать ситуацию в своих руках, но какое однообразие всегда осознавать, что я ключевая фигура. Когда мы вместе и мне хорошо, то мы оба счастливы. А если у меня плохое настроение, то нам плохо, по крайней мере тебе плохо. Как ты можешь жить и осознавать, что ничего не в силах изменить?
Д ж о н. Но ведь большинство пар так и живут?