— Да… дорогой Ник? — подхватила миссис Мелроуз, и Сюзи, с гордо поднятой головой, с пылающими щеками, заявила в тон:
— Чертовски здорово… великолепно!
— Но здесь его нет? — спросил Фалмер.
— Нет, он путешествует — совершает круиз.
Миссис Мелроуз слегка насторожилась:
— С интересными людьми?
— Нет; вы их не знаете. Мы познакомились…
Продолжать не было необходимости: хозяйка вновь успокоилась.
— А ты, полагаю, приехала подновить гардероб, дорогая? Не слушай тех, кто говорит, что в моде широкие юбки. Я открыла новую портниху — гениальную женщину, — и она полностью меня одевает… Не скажу тебе ее имя, это мой секрет, но мы сходим к ней вместе.
Сюзи выбралась из глубокого кресла:
— Ты не против, если я пойду к себе? Очень устала — весь путь проделала без остановок.
— Конечно, дорогая. Полагаю, к обеду к нам кто-нибудь придет. Миссис Мэтч скажет тебе. У нее такая прекрасная память… Фалмер, ну где же эти эскизы музыкальной комнаты?
Их голоса преследовали ее и наверху, когда, следом за миссис Мэтч, она поднялась по крутой лестнице в комнату с белыми панелями, пестрыми гардинами и низкой кроватью с грудой подушек.
«Если бы мы поехали сюда, все могло сложиться иначе», — подумала она и содрогнулась, вспомнив роскошное палаццо Вандерлинов и огромную, расписанную фресками спальню, где произошел роковой разговор.
Миссис Мэтч, выразив надежду, что Сюзи сама найдет все, что нужно, и упомянув, что обед будет не раньше девяти, тихо прикрыла дверь, оставив ее наедине со своими ужасами.
— Найду все? — повторила за ней Сюзи.
О да, она всегда все находила: каждый раз теперь, когда она закрывала дверь и снизу не доносился звук голосов, она обнаруживала, что ее поджидают воспоминания, все без исключения, спокойно, терпеливо, упорно, как бедняки в приемной врача — бедняки, которым уделяют внимание всегда в последнюю очередь, но кого ничто не может расстроить или прогнать, для кого не существует времени, не существует усталости, голода, иных дел, которые просто ждут… В конце концов, слава богу, что дом не оказался пустым, если каждый раз, возвращаясь в свою комнату, она находила там свои воспоминания!
Прошла всего неделя с тех пор, как Ник покинул ее. Всю эту неделю, переполненную людьми, расспросами, сборами, объяснениями, уклоненьями, она верила, что ее спасение — в одиночестве. Теперь она поняла, что нет ничего, к чему она была бы более не готова, не приспособлена. Когда в жизни она бывала одинока? И как она вынесет его сейчас, когда ее осаждают все эти хищные воспоминания!
Обед не раньше девяти? Что, господи, она будет делать до девяти часов? Она опустилась на колени перед чемоданами и принялась разбирать их.
Постепенно, неощутимо отзвуки прошлой жизни завладели ею. Вытаскивая из чемоданов кое-как сложенные и помятые платья, она вспомнила категорическое предупреждение Вайолет: «Не верь тем, кто говорит, что в моде широкие юбки». Может быть, ее юбки слишком, так сказать, широкие? Она посмотрела на мягкие горы одежды, скопившейся на кровати и диване, и поняла, что, по понятиям Вайолет и всего ее окружения, эти платья, которые Ник находил такими оригинальными и изысканными, уже вышли из моды, выглядят буднично и годятся лишь на то, чтобы отдать их бедным родственникам или горничной. А Сюзи придется и дальше ходить в них, пока не расползутся от старости, — или же… Или же опять начать старую жизнь в какой-нибудь новой форме…
Такой поворот мыслей заставил ее громко рассмеяться. Платья? Как мало они значили для нее несколько недель назад! А теперь, возможно, станут предметом первейшей заботы в жизни. А как иначе, если она возвращается к прежней зависимости от Элли Вандерлин, Урсулы Джиллоу, Вайолет Мелроуз? Иначе ее ждет общение лишь с Бокхаймерами и им подобными…
Стук в дверь — какое облегчение! Это была снова миссис Мэтч, на сей раз принесшая телеграмму. Кому Сюзи сообщала свой новый адрес? С колотящимся сердцем она вскрыла конверт и прочла:
«Буду Париже двадцать четыре часа где сможем увидеться пиши Нуво-люкс».
Ах да — вспомнила: она писала Стреффорду! А это ответ: он приезжает. Она бросилась в кресло и попыталась сосредоточиться. Что же она там написала такого в письме? Главным образом, конечно, соболезнование; но теперь она вспомнила, что добавила в опрометчивом постскриптуме: «Не могу передать твое сообщение Нику, поскольку он уехал с Хиксами — не знаю, куда и надолго ли. Все в порядке, разумеется, это условлено в нашем с ним договоре».
Она не собиралась добавлять эту последнюю фразу, но, когда уже запечатывала письмо Стреффорду, на глаза ей попалось послание Ника, лежавшее рядом. Ничто в короткой записке мужа не огорчило ее так, как намек на Стреффорда. Это, видимо, означало, что Ник для себя все спланировал, что он был уверен в своем будущем и поэтому мог свободно и великодушно подумать о будущем для нее и дать ей подсказку. При этой мысли ею овладел неожиданный гнев: там, где она первоначально увидела ревность, теперь она видела только холодную предусмотрительность, и, когда писала постскриптум, слезы застилали ей глаза. Она вспомнила, что даже не попросила его хранить ее секрет. Что ж… в конце концов, какое это имеет значение, если люди уже знают, что Ник оставил ее? То, что они расстались, не могло долго оставаться тайной, и, раз об этом известно, будет легче делать безразличный вид.
«Это было в договоре… в договоре», — звенело в голове, когда она перечитывала телеграмму Стреффорда. Она поняла, что он урвал время для этой торопливой поездки единственно в надежде увидеть ее, и ее глаза наполнились слезами. Чем горше были ее мысли о Нике, тем больше трогало ее это доказательство дружбы Стреффорда.
Часы, к ее облегчению, напомнили, что пора одеваться к обеду. Вскоре она спустится вниз, будет болтать с Вайолет, Фалмером и другими гостями Вайолет, которые, возможно, окажутся необычными и забавными и слишком далекими от круга ее знакомых, чтобы смущать неудобными вопросами. Она будет сидеть за мягко освещенным столом, впивая тонкое веяние духов, есть изысканные блюда (миссис Мэтч не подведет!) и постепенно вновь подпадет под очарование старых воспоминаний. Все что угодно, все что угодно, только не быть одной…
Она оделась даже с бóльшим тщанием, чем обычно, аккуратно подкрасила губы, слегка тронула розовой пуховкой впалые щеки и стала спускаться вниз — и столкнулась с миссис Мэтч, поднимавшейся ей навстречу с подносом в руках.
— О, мадам, я думала, вы слишком устали… И несла вам сама — просто кусочек цыпленка.
Сюзи, глянув через ее плечо, увидела в открытую дверь гостиной, что там темно.
— Нет-нет, я не устала, благодарю вас. Я думала, миссис Мелроуз ждала к обеду гостей!
— Друзей к обеду сегодня? — Миссис Мэтч обреченно вздохнула; видимо, сей вздох означал, что порой госпожа возлагает на нее чересчур тяжелую обязанность. — Нет же, миссис Мелроуз и мистер Фалмер приглашены на обед в Париж. Они уехали час назад. Миссис Мелроуз сказала, что предупредила вас, — простонала домоправительница.