Сцена в классе (честное слово, я не подгадывал). Преподаватель английского, как раз и страдающий астеническим синдромом, Николай Алексеевич, дает урок в десятом классе, повторяя никому не нужные слова про успехи советского образования. Весь класс занят черт-те чем: одни смотрят в окно, где в очереди к пункту приема стеклотары идиотская смешная старуха рассказывает, как ей обещали дать щенка и не дали (а она уже купила сосочку). Две ученицы дивной красоты красивыми подростковыми руками терзают огромную, тошнотворную копченую рыбу и тут же жрут. Еще двое с помощью быстро перелистываемых блокнотов смотрят только что нарисованные порнографические мультики. Учитель произносит речь о мещанстве, которое и готово бы кому-нибудь помочь, но так, чтобы это не причинило ему самому ни малейшего беспокойства. Потом, видя, что его никто не слышит, он призывает к порядку самого тупого, наглого и жрущего, по фамилии Иуников. Вступает с ним в потасовку. Ученик, смеясь, потасовку выигрывает. Николай Алексеевич приводит себя в порядок и чувствует, что засыпает. Он уходит из класса за пять минут до звонка, попросив не шуметь. В классе тут же начинается дикий бардак.
В следующем эпизоде две халды цепляются к бедному уроду Мише, умственно отсталому и совершенно беспомощному. Они крутят его, пихают в лужу, издеваются — и тогда тот самый Иуников налетает на них, хватает за волосы, колотит. В процессе потасовки разбивают окно полуподвала, оттуда яростно орет истеричный мужик, дерущиеся яростно швыряют в остатки окна еще и урну, и в разбитом окне видны бледная жена и трое бедных детей, типа всюду жизнь. Спасенный Миша ничего не понимает, топчется у лужи. Николай Алексеевич подходит к Иуникову и говорит ему: «Оказывается, ты очень хороший человек». «Что, за посещаемостью следите?» — огрызается Иуников и убегает. «Почему меня никто не понимает?» — кричит Николай Алексеевич всем встречным, но никто его не понимает. Один из прохожих повторяет: «Ни стоять, ни лежать, ни сидеть я не могу, остается посмотреть, не могу ли я висеть».
5. «Сладкая жизнь»
Опять — и опять без специального подбора — все упирается в воспитание, в отцов и детей, в их вину друг перед другом. Сначала Марчелло гостит у друга-интеллектуала (он скоро покончит с собой), который знакомит его со своими внезапно вбежавшими в гостиную детьми. Им давно спать пора, но им многое в доме позволяется. В них — главное утешение друга-интеллектуала, переживающего кризис среднего возраста: не профессионал и не дилетант, жизнь прошла без смысла. Марчелло уезжает — и узнает, что около редакции его ждет его отец, приехавший из провинции. Марчелло ему рад, но о чем с ним говорить — непонятно. Они решают поразвлечься, идут в богемный кабак, отец поражается, насколько свободно Марчелло общается со стриптизершами. Отец кутит, требует шампанского — «Я поставляю его половине Италии!». Клоун играет бесконечно печальную музыку, разрешая все это буффонадой.
Тут сквозной мотив даже искать не надо — все удивительно наглядно, как гены у дрозофилы. Сквозная тема — тщетность любого воспитания или, так сказать, воспитание урода. Мы говорим — я говорю — перед классом, которому нет до нас дела. Дети не то чтобы ненавидят нас (меня), они скорее беззлобны. Но все, что мы повторяем, уже никому не нужно. Гранаты, которые они кидают, — поддельные, и они не нуждаются даже в том, чтобы мы их собой прикрывали, жертвуя жизнью ради них. А вокруг бушует ожесточение русской (итальянской) равнины и кризис среднего возраста. Единственные, кому мы нужны, — как раз уроды, мы можем их защитить, а точнее, продлить их агонию. Но кого мы можем прикрыть собой? Больничный сторож, мерзкий тип, на них уже нацелился, сейчас он придет со своими шлюхами. И те уроды, которые к нам тянулись, которых мы пытались защитить, нас же и проклянут.
Тему я вычленил, не сказать, что она мне нравилась, — но она так выстроилась, другой нет. Надо было еще и это про себя понять.
Завтра сами будем снимать кино, переламывать тему, задавать новую.
* * *
Вырвите эту страницу.
Сделайте голубка. Дождитесь порыва ветра. Запустите несчастного.
Три попытки.
Запомните лучший результат.
Это ваш рейтинг голубковой дальности.
А теперь, собственно, то главное творческое задание, ради которого мы вчера осваивали монтаж.
Вы наверняка хотите снять собственный фильм. Обязательно хотите, потому что хоть раз такая мечта была у каждого. Космический боевик, детективный блокбастер, экзистенциальную драму, любовную историю, фильм про то, как нам обустроить Россию.
Подробно напишите сценарную заявку на этот фильм — сюжет, развитие действия, начало, конец, кульминацию, все это очень важно. Размер заявки — примерно две компьютерные страницы, 7–9 тысяч знаков.
Или, если вы привыкли писать от руки, обычное школьное сочинение — 3–4 тетрадных листа.
Как всегда, все покажу на собственном примере. Я хотел снять много фильмов, о некоторых мечтаю еще и сейчас, выбираю тот, который всего реалистичнее и при этом наиболее тщательно продуман, в, так сказать, одинокие ночи, а иногда и в неодинокие. Сценарий его я вам излагать не буду, потому что не теряю надежды снять, но что делать с синопсисом, расскажу подробно и в самом главном признаюсь.
Написали заявку? Отлично. Исходим из того, что в фильме 90 минут, и делим свою историю на девять частей по 10 минут.
Вспоминаем, сколько нам лет. Исходим из того, что оптимальная продолжительность человеческой жизни — 90 лет. Ищем свой возраст в сценарии: если нам 25 — смотрим, что происходит на 25-й минуте. Это и есть портрет вашей жизни на сегодня, истинная цель всех наших кинозанятий.
Сколько мне лет — мое дело, но на этой минуте у нас что же?
На этой минуте у нас женщина-волонтерша, вложившая все силы и деньги в судьбу больного мальчика-сироты и нашедшая ему американских усыновителей, узнает, что он от них торжественно отказался. И принял предложение зам а местного северно-российского губернатора об усыновлении. И заявил, что никогда не хотел в Америку, хотя благотворительница такая-то его склоняла (а благотворительница такая-то на своей благотворительности лишилась работы и была брошена мужем — потому что ему не нужда была женщина, живущая только чужими проблемами).
Как сердиться на такого мальчика? Он же болен. А в твиттере он ей написал: «Простите меня но вы же понимаете это был мой единственный шанс как говориться надо ковать пока горячо. У вас еще будет удача а у меня не было бы никогда».
И «Единая Россия» дарит ему новое кресло с голосовым управлением, американское.
Нет, никогда мы не переломим судьбу и не перевяжем узлы. Инвариант «воспитай монстра» преследует нас на всех путях.
Неужели и вам я тоже нужен только до тех пор, пока знаю секрет и могу привести к деньгам?
Остается надеяться, что это еще не конец сценария. Но это уже вторая его половина.
Сегодня мы ничего не будем делать. У нас, так сказать, единственная на весь «Квартал» суббота. День абсолютно без всяких упражнений, полновесный отдых. Отдыхать можно разнообразно, как и положено в шаббат, когда можно делать много чего — нельзя только производить новые сущности. Лифт, говорят, вызывать тоже нельзя — я, правда, никогда не видел такого лифта, который сам останавливается на всех этажах, чтобы еврею не пришлось трудиться. Есть 39 видов работы, запрещенной в шаббат. Остальное можно. На одном форуме долго обсуждалась проблема, можно ли в шаббат есть торт с надписью — ведь запрещается писать и стирать написанное. Какой-то раввин, большой, видимо, тортоед, установил, что можно. У нас все проще, мы сегодня отказываемся от упражнений, только и всего.