Вообще-то оставлять ее визитную карточку рискованно, но в газетах еще не было упоминания ни о ней, ни об этом деле. Он хочет, чтобы Джек знала, кто ей это подстроил. И более того, когда он доведет весь свой план до конца, то хочет, чтобы и копы, и весь мир знали: будь они чуть поумнее, они могли бы его остановить.

Но они обнаружат эту связь лишь после того, как он давно уже будет далеко.

Флойд забирает все, намеренно стараясь не смотреть ему в лицо. Это тонкий бизнес.

– Чо надо с ней сделать? – произносит парень за стойкой, не отрывая глаз от телевизора в конце бара.

– Переломать коленки, – ухмыляется Пряничный человек. Мысль о том, что Джек навсегда останется калекой, упоительна. Когда он нанесет ей визит, она не сможет убежать.

Флойд говорит, что незамедлительно направит к ней кого надо, может, даже сегодня вечером.

А тем временем ему надо избавиться от трупа, отвезти шлюху на помойку. Это был восхитительно насыщенный день, и он притомился, но если продержит ее у себя слишком долго, она начнет вонять. Не раз бывало, что убийца оказывался схвачен только потому, что соседи начинали жаловаться на запах, доносящийся из дома смерти.

Поэтому ему придется вновь проделать тот фокус с мусорным баком. Работа напряженная, но себя оправдывает. Конечно, было бы намного проще выбросить ее в канализационный коллектор, но он хочет, чтобы тело было обнаружено немедленно. А уж СМИ это скушают.

Будет Джек что поглядеть по телику, когда начнет очухиваться в больнице.

Глава 13

Когда я вошла к себе в квартиру, лампочка на моем автоответчике мигала. Это было сообщение от Дона. Нет, он не хотел вернуться к нашим отношениям, зато хотел вернуть свою оставшуюся мебель и чтобы я отправила ее в хранилище. Мне надлежало созвониться со складом.

Ну, понятно. А еще неплохо, если бы я подкинула ему несколько баксов.

Я решила проявить справедливость и пойти на компромисс. Я перезвонила ему и услышала по автоответчику грудной женский голос, который назвался Рокси. Я проинформировала их с Доном, что отправлю все его вещи в коридор.

Барахла у него была уйма, и процедура заняла почти два часа. Когда я закончила, квартира приобрела какой-то пустынный вид. За исключением бабушкиного кресла-качалки, большого круглого мешка-сиденья, наполненного полистиролом, кровати и обеденного стола в кухонной нише, вся остальная немудреная мебель, оказывается, принадлежала Дону. Я была неприятно поражена, обнаружив, что у меня имеется только один светильник. При этом тоже паршивый, с выключателем, который не действует, пока им не поерзаешь. Ведь имелись же у меня какие-то лампы до того, как он въехал, – куда же они все подевались?

Единственный вывод, который напрашивался: это что, вселившись, он начал потихоньку выкидывать мои вещи. Думаю, я не обратила на это внимания, потому что вообще мало приглядывалась. А может, просто оттого, что редко бывала дома.

Просто чудо, что он меня бросил.

Я проверила холодильник на наличие продуктов, и мне удалось составить сандвич из ржаного хлеба и салями с горчицей. Горчица осталась от Дона – какой-то импортный сорт, по цене дороже серебра за унцию. Страшно жгучая. Покончив с бутербродом, я вышвырнула остатки горчицы в коридор, к остальным его вещам.

Пролистав свой мысленный органайзер, я составила бизнес-план на нынешний вечер. Меня ожидал увлекательный вечер перед телевизором, с последующим верчением в кровати в тщетных попытках уснуть.

О, как радостно бьется сердце в предвкушении!

Я раздумывала, не соорудить ли мне коктейль и не залечь ли в ванну, но тут, захваченная стихийным порывом, вдруг решила куда-нибудь выползти и чем-нибудь заняться. Второй вечер подряд! Я такое общественное животное!

Переодевшись в джинсы и трикотажную хлопчатобумажную рубашку, я вновь взяла курс на «Бильярд у Джо». Вечер стоял что надо, погода бодрящая, и, поскольку была пятница, улицы полны молодежи. Я прошла мимо группы парней, которые встречали бурным свистом каждую проходящую девушку.

Меня они вовсе проигнорировали, сопляки паршивые.

«У Джо» было более людно, чем обычно, но Финеас Траутт закрепился за угловым столом, методично отправляя в лузу шар за шаром. На нем были армейские, цвета хаки, штаны и расстегнутая фланелевая рубаха поверх футболки. Я взяла пару пива и подошла к его столу.

– Интересуешься хорошей игрой или собираешься весь вечер играть сам с собой? – спросила я.

Он от борта засадил восьмерку в боковую лузу.

– Желаешь поставить деньги?

– У меня есть два бакса, которые говорят, что я надеру тебе задницу.

– Это хвастливые два бакса.

Я позволила ему увидеть цвет моих денег, небрежно швырнув на бортик две долларовые бумажки, как если бы это были сотни. Фин загнал свой последний шар и поглядел на меня с прищуром.

– Проигравший расставляет. А если память меня не подводит, ты продула прошлую партию. И даже не одну.

Я протянула ему пиво.

– Все это было частью грандиозного замысла. К полуночи твоя машина станет моей.

Он отхлебнул порядочный глоток.

– Спасибо. Вообще-то я рад, что ты заглянула.

– Слабость к старым знакомым копам?

– Просто в туалет надо со страшной силой. Не хотел бросать стол, потому как займут.

Извинившись, он затрусил в сторону туалетных комнат.

Пока он отсутствовал, я расставила шары и произвела сокрушительное разбиение, забив один полосатый шар и один одноцветный. Я решила придерживаться одноцветных, положив еще три, прежде чем Фин вернулся.

Я нацелилась на левую дальнюю лузу и опять загнала одноцветный.

– Вижу, ты воспользовалась моим отсутствием, чтобы схимичить.

Я вежливо посоветовала ему, куда с этим обратиться, и положила еще один одноцветный.

Играть на бильярде дело непростое. Нужно не только загонять шары, но и уметь так расположить биток, чтобы ударить им по следующему шару. У меня был хорошо наметанный глаз для этой игры, и я знала, как спланировать ситуацию, но иногда мои умения отставали от знаний.

Я натерла мелом кий и чуть обошла вокруг стола, чтобы выполнить свой следующий удар – замысловатый, от борта, в дальний угол. Как раз в тот момент, когда я отвела руку с кием назад, кто-то грубо пихнул меня сзади.

– Какого черта?! – раздраженно обернулась я.

На меня с высоты своего роста смотрел здоровенный и очень безобразный мужик. Вместо лица у него была сеть шрамов и приплюснутый кривой нос, явно не однажды ломаный. Наряду с запахом перегара я прямо-таки физически ощущала источаемые им подлость и дурные намерения. Глядевшие на меня маленькие, с нехорошим прищуром, глазки сразу напомнили мне Блуто из мультика про Попая-моряка. Конечно, если не считать того, что Блуто был помельче, а также рисованный.