– Понятно. И что ты ему ответил?
– Я сказал, что я уже силен, потому что я император и никто не посмеет меня тронуть.
Этиос рассмеялся.
– Никто не посмеет тронуть? Да. Пожалуй, в юности есть некая обаятельная наивность.– Он поднялся.– Это хорошо. Хорошо.
Рассеянно погладив мальчика по голове, евнух растворился в шелесте портьер.
Маленький император смутился. Он снова приник к щели между шторами и принялся следить за матерью и остальными евнухами. Ее красота была в самом расцвете, и все мужчины с вожделением глядели на императрицу.
Этиос возник в комнате и сел рядом с матерью. Она зачем-то погладила его по шее.
– Что с мальчиком?
– А что с ним? – отозвался Этиос.
– Он выжил,– заметил Ставраки, высокий евнух со строгим лицом.
– Так надо,– твердо заявил Этиос, к вящей радости маленького шпиона.– Так надо, если мы хотим сохранить наши позиции.
Мать резко выпрямилась.
– Пока,– холодно бросила она, чуть скривившись, словно хлебнула кислого вина.– Пока…
Мальчик испуганно ахнул и бросился прочь, не в силах вынести страшную правду.
Киклад стоял в тени колонны и ждал своей участи. Его окружали евнухи. И спасения не было.
Что сталось с его дядьями? Они уехали на север, куда-то на побережье, и больше он о них не слышал. Однажды мать призвала их в пиршественный зал, поставила на колени и велела выбрить им головы. Их обрили – грубо, кроваво, как преступников,– и сделали монахами.
«Бедный дядя Никифор!»
Никифор сдался сразу.
Киклад жалел, что нельзя выбрить воспоминания, угнездившиеся в его голове. Все его детство прошло в жутких кошмарах и видениях. И чем старше он становился, тем ужасней были кошмары. Юноша взрослел – и открывались новые страницы его прошлых жизней, спадали новые покровы с тайных знаний.
Ребенок не должен выносить такое в одиночестве.
Киклад смотрел, как приближаются евнухи. Было видно, что они не похожи на прежних евнухов, живших при отце.
Слишком много волос на теле, слишком грубые голоса. Бывало, что мужчин кастрировали во взрослом возрасте, но почему их всех собрали в одном месте?
У них были разные лица, но вела их одна воля. К сожалению, именно ей Киклад доверился так неосторожно.
– Где Этиос?
Из тени каменной колонны выдвинулась высокая фигура.
– Я здесь.
Когда ему было десять, Этиос стал его учителем. Они бродили по улицам города и беседовали.
Однажды они подошли к столпу Константина, и юный император остановился, разглядывая древний памятник.
– Этиос, я никак не могу понять одного,– сказал мальчик.
– Чего, мой повелитель?
– Мы ведь ромеи, римляне. Так?
– Да, мой повелитель.
– А почему мы говорим на греческом, а не на латыни?
– Настали другие времена, мой повелитель. Ничто не остается неизменным. Прежде здесь располагался греческий город Византий, но это было прежде. Мы римляне с востока. Мы осколки великой империи.
Мальчик стоял в тени колонны, воображая, как Константин Великий водрузил этот столб пятьсот лет тому назад и объявил город Новым Римом.
– А до этого мы разговаривали на греческом. И других языках.
– Что тебе известно о других языках?
– Вчера ночью мне приснились языки, на которых говорили древние греки и древние фригийцы.
– Как любопытно.
– А здесь, Этиос, под этим столбом находится статуя в честь богини Афины Паллады, из самой Трои!
– Книжек начитался? – засмеялся Этиос.
– Это правда!
Евнух нашел местечко, где присесть, и принялся осмеивать не в меру восторженного ученика.
– Да ты, наверное, не знаешь, как выглядела эта самая статуя!
– Знаю! Я видел ее!
– И конечно, собственными глазами.
– Да, в прошлой жизни.
– И чего ты там насмотрелся, в своей прошлой жизни?
Юный император принялся вышагивать перед наставником, словно ученый, читавший лекцию на форуме.
– По ту сторону Босфора, южнее по побережью, находится город Троя. Находился. Сейчас от нее следов не найти. Троянцы поклонялись Минерве, которую греки называли Афиной, а сами троянцы – Палладой. В ее честь, ради того, чтоб богиня защищала город от врагов, они построили статую коня. Эта статуя хранилась в самом сердце их крепости.
Этиос с улыбкой смотрел на взволнованного ученика.
– Но это было в Трое, мой повелитель. А как статуя попала сюда?
Чело мальчика омрачило облачко задумчивости.
– Не помню. Нечетко помню. Я только читал об этом.
– Как так?
Мальчик посмотрел наставнику прямо в глаза.
– Думаю, что меня убили.
Взгляд, которым одарил его учитель, был темный и недоверчивый.
Но император этого не заметил. Он еще не закончил рассказ.
– После сражения, когда город был взят, поднялась страшная буря. Она сметала все на своем пути, не щадя никого.
– Да, это было ужасно.– Этиос снова посмотрел на ученика.– В смысле я читал, что это было ужасно.
– Много греков-победителей и спасающихся от резни троянцев погибли в бушующем море. Буря волновала океан неделю за неделей, месяц за месяцем. Одиссей был обречен на многолетние скитания, Менелай и Елена нашли пристанище в Египте, а троянец Эней отправился с оставшимися соратниками искать новый дом. Но шторм был так свиреп, что ему пришлось укрыться в Карфагене и просить жителей о помощи.
– Но в конце концов, мой повелитель, ему удалось найти новую родину.
– Да. На холмах реки Тибр он возвел город и назвал его Лавиниум. Позже этот город разросся в Рим. Эней вез с собой статую Афины Паллады. И когда Константин пришел в эти места, он тоже перевез статую из Рима. Выходит, Этиос, мы выходцы из Трои. Но когда римляне привезли сюда статую, они привезли с собой и бурю. А знаешь, почему случилась эта жуткая буря? Из-за одного человека.
Этиос поднялся на ноги. Он как будто встревожился.
– Какого человека?
– Этот человек сражался с могучим колдуном по имени Атанатос, потому что колдун причинил ему много горя. Тем человеком был я, Этиос. А преступление, которое совершил колдун, не имеет прощения.
– Да? И что же это было за преступление? – Евнух взял мальчика за руку и вывел его из толпы.– Пойдем, нам пора возвращаться во дворец.