— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— А тут особо и понимать нечего. У меня больше нет сил. Ты тоже на пределе. Если ты не сможешь идти, нам конец. Оставь меня под каким-нибудь деревом и хорошо запомни это место. Когда найдешь помощь, вернешься за мной.
— Нет. Так не пойдет, — замотал головой Макс. — Мы так не договаривались. Я не могу оставить в лесу. Мало ли, зверь какой-нибудь…
— Да какие тут могут быть звери! Не думаю, что мы долетели до Уссурийской тайги.
— Но тайга-то здесь точно есть. Ты что, не боишься змей?
— Боюсь. По крайней мере, раньше очень боялась, а теперь… Теперь я боюсь смерти. Я по-настоящему ее боюсь…
— Нет, ты не можешь требовать от меня невозможного.
— Макс, ты должен действовать в одиночку, иначе мы умрем оба. У меня так сильно болит нога, что я просто не могу ходить, а от переломанной переносицы онемело и отекло все лицо. Я буду тебя ждать. Ты только за меня не переживай. Я верю, что с тобой ничего не случится, ты обязательно за мной придешь. Ты сильный, уверенный, у тебя все получится.
— Нет, нет и нет. И не надейся. У меня нет ни компаса, ни ясной памяти. Я могу просто тебя не найти. Тут заблудиться — проще пареной репы. Я несу за тебя ответственность. Одна ты не останешься.
— Но Макс!
— Нет, я сказал. Сейчас мы поспим, наберемся сил, а потом двинемся дальше. Я знаю, скоро все закончится.
— Что именно? Закончится наша жизнь?
— Не говори ерунды. Мы обязательно найдем людей, и нам обязательно окажут помощь.
— Я хочу есть. Если бы мы хоть немного поели, появились бы новые силы.
— Постарайся не думать о еде. Завтра будем ужинать в ресторане.
Макс лег рядом.
Я уткнулась Максу в плечо и вскрикнула, потому что задела переносицу.
— Из этого ада нет выхода. Мы могли бы выжить поодиночке, в частности ты. Но ты не хочешь меня слушать. Повторяю в последний раз, нам не выкарабкаться вдвоем. Ты обманываешь себя и меня. Ты обманываешь нас обоих. Какая, к черту, помощь, если тут нет даже человеческих следов… Вот если бы у нас была сигнальная ракета или спички… Но у нас нет ни того, ни другого. Сегодня я шла, а завтра я даже не смогу встать. Неужели ты не видишь? Ты должен идти один, пока у тебя еще есть хоть какие-то силы. Так хочется есть! У нас нет проблем только с водой. Воды полная река. Пей не хочу, но на одной воде далеко не уйдешь.
— Ты не должна думать о еде, — произнес Макс недовольным и жутко уставшим голосом. — Если ты будешь о ней постоянно думать, из этого не получится ничего хорошего, поверь.
— А как я могу? Только о ней все мои мысли!
— Переключи свои мысли на что-то другое.
— На что именно?
— На что-нибудь постороннее.
— Я не могу.
— Я тебе помогу.
— Каким образом?
— Расскажи мне о себе. Это отвлечет тебя. Расскажи, что тебя беспокоило больше всего до того, как тебя похитили?
— Что меня беспокоило? Это трудный вопрос. Меня беспокоило буквально все. Меня беспокоила моя свобода.
— Свобода?
— Ну да. Это сейчас так говорят, а раньше это называлось одиночеством. Знаешь, свобода нужна только тогда, когда на нее кто-то покушается. А если до твоей независимости и свободы никому нет никакого дела, то такой свободе грош цена.
Сначала я воспринимала свою свободу как завоевание. Затем как привычку, а потом мне стало казаться, что по-другому я просто не умею жить.
Чтобы показать свою свободу, я придумала себе яркий вызывающий имидж. Стала одеваться настолько сексапильно, что представители сильного пола просто не могли не замечать меня. В моем облике скрывалась легкая провокация. Мне вообще всегда нравилось провоцировать мужчин. Будто это игра: ты стоишь на краю пропасти и не знаешь, стоит тебе в нее прыгнуть или нет. Еще меня беспокоила моя карьера…
— Почему? Ведь карьера у тебя вполне сложилась. Посмотри, сколько вокруг невостребованных актрис.
— Я никогда не смотрела на невостребованных. Я всегда смотрела только на востребованных. Глядя на них, мне хотелось достичь большего. Понимаешь, такой женщине, как я, просто необходима финансовая независимость. Мне нужно целое море атрибутов обеспеченной жизни. Красивая машина, красивый дом, красивая квартира… Куча красивого белья, духи из последней коллекции, стильные, дорогие вещи, потому что в первую очередь я должна нравиться самой себе и воспринимать свой каждый шаг из дома как шаг к красивому флирту. Меня еще мама учила, что хорошие вещи всегда рождают хорошее настроение.
Временами меня беспокоила моя грусть, которая неизвестно откуда бралась и терзала мне душу. В такие минуты я наливала себе стаканчик вина.
Кто-то называет это кризисом среднего возраста.
Мне казалось, что жизнь проходит, а в моей судьбе все течет как-то однообразно, без особых изменений. Я начинала себя жалеть. Видишь ли, женщина должна получать мужские ласки ежедневно, а не как я, от случая к случаю. Я недополучаю свои оргазмы.
— Что?! — Макс не смог сдержать свое удивление. — Что ты недополучаешь?
— Оргазмы.
— Какие?
— Обыкновенные… Ты не знаешь, что такое оргазмы?
— Не беспокойся, я в курсе. Просто мне очень интересно, каким образом ты их недополучаешь.
— Если я встречаюсь с мужчиной не каждый день, значит, я и оргазмы получаю тоже не каждый день. У меня нет утренних пробуждений, а есть утренний секс со всеми вытекающими отсюда последствиями. У меня мало ночей с тем, кто может подарить мне незабываемые минуты. Короче, у меня нет столько оргазмов, сколько мне мог бы дать мужчина, постоянно находящийся рядом.
— Ты сумасшедшая.
— Я не сумасшедшая. Я просто отвечаю на твой вопрос.
— Мне вообще кажется, что тебя беспокоят именно те вещи, которые не должны тебя беспокоить. Если такие, как ты, страдают от одиночества, то что тогда остается другим женщинам?
Правда, считается, что выдающиеся люди всегда одиноки. Их превосходство изолирует их, оно является и причиной, и следствием их одиночества. Мне кажется, ты страдаешь комплексом Клеопатры.
— А что это такое?