— Даже у убийцы.
— Даже у того, кто в ответе за смерть женщины, которую я любил?
— Ты говорил мне, что, по-твоему, она жива.
— Не в этом дело, — произнес Джо.
— Верно, — согласился отец, — дело не в этом. Дело в том, что я не собираюсь участвовать в таком убийстве. Ради кого бы то ни было. И уж точно я не стану этого делать ради итальянского черта, которому ты поклялся служить.
— Мне надо как-то здесь выживать, — заметил Джо. — Здесь.
— И ты делаешь то, что тебе приходится делать. — Отец кивнул, его зеленые глаза вспыхнули ярче обычного. — И я никогда не стану тебя за это осуждать. Но я не буду уничтожать живого человека.
— Даже ради меня?
— Особенно ради тебя.
— Тогда я здесь умру, папа.
— Да, такое возможно.
Джо опустил взгляд на стол, деревянная столешница расплывалась, все расплывалось.
— Скоро, — произнес он.
— И если это случится, — голос отца упал до шепота, — я умру вскоре после этого, потому что сердце у меня разорвется. Но ради тебя я не стану наемным убийцей, сынок. Никогда. Я могу убить, чтобы тебя защитить. Но наемным убийцей я никогда не буду.
Джо поднял глаза. Ему самому было стыдно за слезы в своем голосе, когда он выговорил:
— Пожалуйста.
Отец покачал головой. Плавно и медленно.
Ну что ж. Сказать больше нечего.
Отец проговорил:
— Погоди.
— Что такое?
Отец покосился на охранника, маячившего у двери за спиной Джо:
— Мазо платит этой подстилке?
— Ну да. А что?
Отец вынул из жилетного кармана часы. Снял цепочку.
— Нет, папа. Не надо.
Томас убрал цепочку в карман и двинул к нему часы через стол.
Джо изо всех сил пытался сдержать слезы, готовые вот-вот политься.
— Я не могу, — сказал он.
— Можешь. И сделаешь. — Отец смотрел на Джо так, словно тот был охвачен пламенем. На его лице уже не было ни страдания, ни безнадежности. — Этот кусок металла стоит огромных денег. Но это всего лишь кусок металла. На него ты купишь себе жизнь. Слышишь? Отдашь его этому итальянскому дьяволу и купишь себе жизнь.
Джо сомкнул руку на часах. Они еще хранили тепло отцовского кармана и тикали под его ладонью, тихо постукивали, словно маленькое сердце.
Он поговорил с Мазо в столовой. Он не собирался этого делать, не думал, что речь об этом зайдет. Он думал, что у него еще есть время. За едой Джо обычно сидел вместе с людьми Пескаторе, хотя и не с теми, кто восседал за первым столом вместе с самим Мазо. Джо сидел за следующим, с парнями вроде Рико Гастемайера, заправлявшего ежедневной подпольной лотереей, или Ларри Кана, гнавшего самогон в подвале казармы охранников. Джо вернулся со свидания и сел напротив Рико и Эми Роуленда, фальшивомонетчика из Согуса, но их оттеснил Бегемот Фасини, один из приближенных боевиков Мазо, и Джо обнаружил, что по ту сторону стола расположился сам Мазо, а по сторонам от него — Нальдо Алиенте и Бегемот.
— И когда это случится? — спросил Мазо.
— Простите, сэр?
Мазо принял разочарованный вид, как всегда, когда ему приходилось повторяться.
— Джозеф!
Спазм сжал грудь и горло Джо. Он с трудом выдавил:
— Он не будет этого делать.
Нальдо Алиенте негромко фыркнул и покачал головой.
Мазо переспросил:
— Он отказался?
Джо кивнул.
Мазо взглянул на Нальдо, потом на Бегемота Фасини. Какое-то время все молчали. Джо опустил глаза на тарелку, он понимал, что еда остывает, что есть надо, ведь, если здесь пропустишь хоть одну трапезу, сразу теряешь силы.
— Джозеф, посмотри на меня.
Джо посмотрел через стол. Лицо, глядевшее на него, выражало любопытство и веселье — так мог бы смотреть волк, который набрел на гнездо только что вылупившихся птенцов, когда меньше всего ожидал этого.
— Почему ты не смог убедить своего отца?
— Мистер Пескаторе, я старался, — ответил Джо.
Мазо переглянулся со своими людьми:
— Он старался.
Нальдо Алиенте ухмыльнулся, обнажив ряд длинных кривых зубов:
— Мало старался.
— Слушайте, — проговорил Джо, — он мне кое-что дал.
— Он — что? — Мазо приложил руку к уху, словно плохо расслышал.
— Он передал для вас кое-что. — Через стол Джо протянул ему часы.
Мазо сразу обратил внимание на золотую крышку. Открыл ее, полюбовался хронометром, надписью «Патек-Филипп», изящным шрифтом выгравированной на внутренней крышке. Одобрительно поднял брови.
— Девятьсот второго года, восемнадцать карат, — сообщил он Нальдо. Повернулся к Джо. — Таких сделали всего две тысячи. Эта штука стоит дороже моего дома. Как это ею завладел коп?
— Предотвратил ограбление банка в восьмом году. — Джо повторял историю, которую ему сто раз пересказывал дядя Эдди, хотя сам отец никогда ее не обсуждал. — На Кодмен-сквер. Убил одного из грабителей, и тот не успел застрелить управляющего банком.
— И управляющий подарил ему эти часы?
Джо покачал головой:
— Президент банка. Управляющий был его сыном.
— И теперь он дарит их мне, чтобы я спас его собственного сына?
Джо кивнул.
— У меня у самого трое сыновей. Ты знал?
— Да, я слышал, — ответил Джо.
— Так что я кое-что знаю об отцах и о том, как они любят своих сыновей.
Мазо откинулся на спинку скамьи и некоторое время разглядывал часы. Наконец вздохнул и убрал их в карман. Потянулся через стол, трижды похлопал Джо по руке:
— Поговори со своим стариком еще раз. Скажи, что я благодарю его за подарок. — Мазо встал из-за стола. — А потом скажи ему, чтобы он, черт побери, сделал то, что я ему велел.
Люди Мазо встали все разом и вышли из столовой вслед за ним.
Грязный и потный, Джо вернулся со смены в металлической мастерской. В камере его ждали три человека, которых он никогда раньше не видел. Коек по-прежнему не было, но матрасы вернули, бросив их прямо на пол. Эти трое сидели на матрасах. Его матрас лежал позади них, у стены под окошком, дальше всего от решетки. Да, двоих он точно никогда не встречал, но третий выглядел смутно знакомым. Лет тридцати, коротышка с длинным лицом, с острым подбородком, острым носом, заостренными кончиками ушей. Джо мысленно перебрал все имена и лица, которые узнал в этой тюрьме, и сообразил, что перед ним Бэзил Чигис, один из подручных Эмиля Лоусона. Как и его босс — с пожизненным и без всяких шансов на условно-досрочное. Говорили, он отъедал пальцы мальчишке, которого убил в одном подвале в Челси.