— Да, капитан? — отрывисто произнес он.

— Я была сегодня на вашем брифинге. Хотела поговорить, но вы сразу же уехали.

— И что?

— При всем моем уважении к вашему плану операции, сэр, я не уверена, что у вас достаточно сил, чтобы контролировать эту толпу.

— Сил? Толпу? Посмотрите сами, капитан, — махнул Числетт в сторону бейсбольной площадки. — Вы видите, как они малочисленны? Эти люди разбегутся, как зайцы, от первого же копа, который на них шикнет.

Инспектор Минерва ухмыльнулся:

— Мне кажется, их гораздо больше. Просто не все еще подошли.

— А откуда они подойдут?

— Здесь по соседству полно мест, где они могут собраться, — возразила Хейворд. — Я уже видела несколько подозрительных групп, гуляющих неподалеку, а ведь сегодня будний осенний день.

— Именно для этого мы и держим своих людей на передовых позициях. Это даст нам возможность действовать быстро и эффективно, — объяснил Числетт, стараясь не выдать своего раздражения.

— Я видела ваши схемы, сэр. На этих передовых позициях всего по полудюжине полицейских. Демонстранты могут прорвать вашу линию обороны и пойти приступом на Вилль. И если сектанты взяли Нору Келли в заложницы — а это вполне вероятно, — они могут испугаться и совершить непоправимое. Ее жизнь в опасности.

Ту же самую чушь порол д’Агоста. Возможно, это он ее подослал.

— Я принял к сведению ваши опасения, — ответил Числетт, уже не стараясь скрывать сарказма. — Хотя желал бы заметить: судья отказался выдать ордер на обыск Вилля, мотивируя это тем, что нет абсолютно никаких доказательств, что Нора Келли находится именно там. А теперь, капитан, потрудитесь объяснить, как вы здесь оказались? Насколько мне известно, Инвудский парк не входит в сферу ваших полномочий.

Хейворд не ответила. Она смотрела на что-то за его плечом.

Числетт обернулся. С востока двигалась еще одна группа демонстрантов. Они не несли никаких плакатов, но очень быстро и деловито шагали к бейсбольной площадке, плотно сомкнув ряды. Это была довольно пестрая компания, выглядевшая намного решительнее, чем те, что собрались здесь раньше.

— Позвольте бинокль, — обратился Числетт к Минерве.

Направив бинокль на подходившую группу, Числетт увидел, что ее возглавляет толстый парень, который верховодил здесь в прошлый раз. Глядя на его волевое лицо и мрачную решимость его соратников, заместитель комиссара почувствовал легкое беспокойство.

Однако оно быстро прошло. Какое значение имеет лишняя сотня людей? У полиции достаточно сил, чтобы справиться с четырьмя сотнями демонстрантов. Его план сдерживания является образцом экономной маневренности.

Числетт отдал бинокль Минерве.

— Передайте по рации, — скомандовал он, не обращая внимания на Хейворд. — Мы приступаем к окончательному развертыванию сил. Пусть передовые позиции придут в боевую готовность.

— Есть, сэр, — ответил Минерва, доставая рацию.

63

Д’Агоста похолодел. Пендергаст что-то пробормотал и, пряча лицо под капюшоном, двинулся навстречу незнакомцу, шаркая ногами и пошатываясь, как немощный старик.

— Что вы здесь делаете? — повторил свой вопрос мужчина с каким-то экзотическим акцентом.

— Va t’en, sale bête, [41] — скрипучим голосом ответил Пендергаст.

Мужчина сделал шаг назад.

— Но вы… вы не должны здесь находиться.

Подойдя к нему вплотную, Пендергаст сделал д’Агосте знак глазами.

— Я старый человек… — захрипел он, поднимая трясущуюся руку. — Ты мне не поможешь…

Мужчина наклонился, чтобы лучше слышать, и в этот момент д’Агоста ударил его рукояткой пистолета в висок. Тот сразу обмяк и стал сползать на пол.

— Отличный удар, — заметил Пендергаст, проворно подхватывая падающее тело.

В соседнем помещении послышались голоса. Похоже, в церкви собрались далеко не все. Из кладовой не было второго выхода, это был тупик, где их неминуемо застигнут с бесчувственным телом.

— В лифт его, — прошептал Пендергаст.

Они втащили мужчину в лифт и, захлопнув дверь, опустили его в подвал. Почти сразу же у входа в кладовую появились трое мужчин.

— Морведре, что ты здесь делаешь? — спросил один из них. — Идем с нами. И ты тоже.

Они пошли дальше. Д’Агоста с Пендергастом последовали за ними, стараясь ступать так же медленно и бесшумно. Д’Агоста занервничал. Рано или поздно их обман раскроется. Надо скорее бежать отсюда и начинать обыскивать подвал. Время не ждет.

Мужчины свернули в длинный узкий коридор, прошли через несколько двойных дверей и вошли в церковь. Там пахло свечным воском и благовониями. Толпа сектантов невнятно причитала, волнуясь как море в такт каденциям верховного жреца Шарьера, стоявшего впереди. Два ряда свечей освещали четырех мужчин, которые что-то делали с большим плоским камнем в полу. За ними, в мутной мгле, стояли сектанты в капюшонах, из-под которых, словно жемчужины, сверкали белки глаз. В стороне царственно воздвигнулся во весь свой огромный рост Боссон, с непроницаемым лицом наблюдавший за церемонией.

Четверо мужчин продели веревки в железные кольца по углам каменной плиты, завязали их узлом и, положив на каменный пол, встали рядом. В церкви воцарилась тишина. Вперед вышел верховный жрец. В одной руке он держал маленький подсвечник, в другой — трещотку. Облаченная в грубый коричневый балахон фигура медленно двигалась на цыпочках, переставляя босые ноги по одной линии, пока не оказалась в центре плиты.

Там жрец начал греметь трещоткой, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Воск со свечи стекал ему на руку и капал на камень. Опустив руку в карман балахона, он вытащил оттуда небольшой пучок перьев и бросил его на пол. Потом последовал еще один взмах трещоткой и медленный поворот. После этого Шарьер высоко поднял босую ногу и звонко топнул по плите.

Снизу донесся слабый звук, похожий на тяжелый вздох.

В церкви установилась гробовая тишина.

Жрец чуть громче загремел трещоткой и прокрутился еще один раз. Потом снова топнул ногой по камню.

Внизу раздался скорбный стон:

— А-а-а-а-а-в-в-в-у-у-у-у-у-у…

У д’Агосты заколотилось сердце. Он выразительно посмотрел на Пендергаста, но спецагент, скрытый под клобуком, был поглощен созерцанием обряда.

Теперь жрец начал неторопливо танцевать по кругу, обводя серой ступней пучок перьев, лежавший на полу. Время от времени он громко топал ногой, и в ответ из подземелья раздавался стон. Постепенно пляска убыстрялась, топот учащался, а ответные стоны становились все громче и продолжительнее. Существо, сидевшее внизу, было явно обеспокоено стуком, раздававшимся сверху. Эти звуки показались д’Агосте до боли знакомыми.