– Там, – махнула Оксана в конец коридора.

* * *

Федор немного приподнялся, пытаясь расправить сбившуюся в клубок, мятую простынку, посмотрел на довольную, как кошка, Оксану и усмехнулся – ничего-то в этом мире не меняется, женщинам и мужчинам по-прежнему хочется одного и того же что в тайге, что в Москве.

– Какой же ты страстный, я чуть не умерла.

– Если захочешь, в следующий раз сделаю так, что умрешь, – сощурившись, ответил Федор, и от этого обещания по телу Оксаны пробежала горячая волна возбуждения. – Чего замуж не выходишь?

– Полгода назад вышла, а через четыре месяца развелась, – хохотнула она, переворачиваясь на бок, – так что не волнуйся, рогатый муж с винтовкой не явится, прыгать с балкона не придется.

– Спасибо, утешила.

– Хотя я уверена: любого мужа ты в бараний рог свернешь и повесишь на гвоздь на стену. Так где же ты был?

– Не твое дело.

– Неужели не расскажешь? – Оксана кокетливо провела рукой по своему гладкому гитарному бедру.

– Сказал же, не твое дело.

Надув губы, Оксана резко отвернулась – вот плата за любовь, все мужчины одинаковые!

Но Федор не собирался играть в чужие игры, он встал с кровати и подошел к зеркалу.

– Постричь меня можешь?

– Конечно, – обрадованно ответила Оксана, находя в этом еще один положительный момент. Для своего нового мужчины (да какого!) она была готова сделать все, что угодно, особенно если в этом присутствовало нечто сближающее, почти семейное. – У меня машинка есть, супругу подарила, а он, умник, не забрал. За пять минут сделаю из тебя писаного красавца. Хотя вообще-то жаль портить столь возбуждающую картину. Ты же как дикий зверь…

– Тащи свою машинку.

Выдвинув на середину комнаты стул, Федор приготовился к изменению внешности.

– Тут есть такая штучка, можно отрегулировать на нужную длину волос… – Оксана, сморщив аккуратный носик, покрутила в руках насадку и бросила взгляд на зеркало.

– Брей налысо, – спокойно произнес Федор.

– Ты это серьезно?

– Да.

Вернувшись в свою квартиру, он сразу подошел к шкафу, выдвинул ящик и достал документы на машину и ключи.

…Гараж находился недалеко от дома. Снимая с двери тяжелый амбарный замок, Федор улыбался, предвкушая встречу с брошенным другом – черный «Форд Мондео» давненько ждал, когда же его хозяин придет, усядется в кожаное кресло и вдавит в пол педаль газа. Повозиться с машиной немного придется, но верный конь не подведет.

Проехав пол-Москвы, Федор припарковался в нескольких метрах от белой, отделанной коричневой плиткой башни. Аккуратно подстриженные зеленые кустики акации и раскидистая сирень скрывали его от спешащих по своим делам прохожих. Он ждал час, два, три… Просто сидел и ждал, надеясь на удачу. Дверь подъезда открылась, и Федор увидел женщину, ради которой отдал бы свою жизнь, не задумываясь.

– Мам, я вернулся, – с улыбкой произнес он и хорошенько отругал себя такими словами, с которыми бесспорно согласились бы и бабка Марфа, и Верка. И Оксана согласится, но немного позже.

Он сидел и счастливо улыбался, однако из машины так и не вышел.

Глава 4

Раскачиваясь на стуле, Валька мужественно ждала, когда Юрий Яковлевич наконец-то освободится и сможет с ней поговорить. Все время он увиливал от разговора, задаривая подарками, отвлекая на разную ерунду. Должен же Юрий Яковлевич понять, что ей и на работу нужно (отпуск пока дали только на неделю), и к Наташке, и вообще… Наследство – это хорошо, и его даже хочется (интересно, шляпы английской королевы тоже ей достанутся?), но нельзя ли сделать так, чтобы она вернулась домой? А главное – какие новости? Очень приятно, когда тебя оберегают и балуют, но не для того же она согласилась остаться, чтобы валяться целыми днями перед огромным плоским телевизором, набивать живот пирожными и выбирать одежду в толстых глянцевых каталогах (которая, между прочим, не особо-то выбирается).

Валька не привыкла к такой жизни. Это жизнь оболтусов и тунеядцев, какая уж тут радость, какое удовольствие! Конечно, раньше не хватало заботы и внимания, но когда и того и другого чересчур много, то…

«Я не хочу тебя волновать», – мысленно повторила Валька недавние слова Казакова. А она бы поволновалась, понервничала, а то очень скучно. И еще, она бы сейчас что-нибудь постирала и погладила, помыла полы и даже окна. Но, во-первых, здесь абсолютная чистота, а во-вторых, если Казаков застанет ее за подобным занятием, то наверняка схватится за сердце и попросит валидол. Принцессы, а Юрий Яковлевич иногда ее так называет, по его твердому убеждению, уж точно не должны заниматься «подобными глупостями».

Стул резко качнулся, и Валька с грохотом рухнула на пол.

– Нда-а-а, – протянула она, поднимаясь с шелковистого, украшенного орнаментами, ковра.

Казаков очень хороший и относится к ней по-волшебому, наверное, нужно воспользоваться его добротой и выклянчить весомую порцию свободы.

Отрепетировав про себя длинную речь, сдобренную аргументами, клятвенными заверениями и словами, давящими на жалость, Валька направилась к кабинету Казакова. Шмыгнув в приоткрытую дверь, она остановилась посреди комнаты и, не обращая внимания на улыбку, заигравшую на лице покровителя, точно заученное стихотворение, стала чеканить слова:

– Юрий Яковлевич, я очень благодарна за все, что вы для меня делаете. За последние два дня я хорошо отдохнула, много чего съела и получила кучу подарков… – Валька сбилась. Речь выходила немного натянутой, и искренней признательности в ней присутствовало мало. Ситуация требовала немедленного исправления. – Миленький Юрий Яковлевич, я ценю, правда ценю вашу заботу, честное слово! Но нельзя ли мне хоть куда-нибудь съездить?..

– Садись, – произнес Казаков, указывая на стул. «Такая же упрямая, как Николай, только с виду маленькая и хрупкая… Юная еще, вот сразу и незаметно». Он улыбнулся и, явно уступая, добавил: – Не перехитришь тебя никак. Хотел, но вот не получается. – Казаков улыбнулся шире. – Наверное, ты права, нельзя тебя здесь держать, как птицу в клетке. Поверь, мои запреты связаны лишь с беспокойством, я очень долго находился в стороне и очень мало делал… – Юрий Яковлевич откинулся на высокую мягкую спинку кресла и положил руки на стол ладонями вниз. Валька представила, что перед ней король, собирающийся огласить указ. – Я навел некоторые справки и… – Казаков замолчал с таинственным выражением лица.

– Что?!

– У тебя действительно есть еще один родственник. Но не проси и не уговаривай, я ничего не расскажу. Во-первых, – Казаков поднял палец, – куда интереснее узнавать все и сразу, во-вторых, меня мучают некоторые сомнения… А в-третьих, на данном этапе информации маловато. К сожалению! Скажу только, что этой истории много лет и речь пойдет об одной измене и о незаконнорожденном ребенке… Пока мне даже не удалось выяснить, какого он пола: мужского или женского.