Я тоже стала рассматривать предметы, словно перенесенные в двадцать первый век на машине времени. Игрушка представляла собой жестяной грузовичок без одного колеса. Кабина покрашена в черный цвет, открытый кузов – в зеленый. Зинаида Семеновна права, сейчас мальчики предпочитают инерционные и радиоуправляемые модели. Предложения производителей намного опережают спрос, конструкторы соревнуются в выдумке. Автомобильчики рычат, гудят, мигают фарами, издают мелодии, у них открываются двери, окна, опускаются борта, в комплекте прилагается фигурка шофера и набор инструментов. Давно никто не производит для детей изделия из жести, сейчас в ходу пластик, он менее травмоопасен. Машинку, которую вертела в руках Зинаида Семеновна, явно сделали не позднее конца восьмидесятых годов прошлого столетия.
Изумление вызывала и шапочка из темно-синего трикотажа с белым рисунком спереди в виде буквы «М», на ней виднелось темное пятнышко грязи. Серединная часть изделия должна низко опускаться на лоб, а «ножки» по бокам обхватывать уши ребенка. Советская легкая промышленность не баловала потребителей ежегодной сменой коллекций и выпускала данный образец головного убора с послевоенных времен без изменения. Где-то в нашем семейном альбоме есть фото моей бабушки, сделанное в 1954 году. Афанасия стоит в мешковатом спортивном костюме, в валенках, которые при помощи примитивного крепления держат лыжи, и в подобной шапочке. А перелистнув страницы, можно найти снимок меня семилетней в таком же треухе. Даже Аркашка с Машей успели поносить этот стон моды, а в девяностых годах, когда челноки стали ввозить в Россию товары из Турции и Китая, сей шедевр канул в Лету.
– Надо немедленно это выбросить. Что за гадость! – занервничала Зинаида Семеновна. – Лена, признайся, ты ее вчера притащила с прогулки, а теперь меня дурачишь.
Я тут же предложила свои услуги:
– Давайте отнесу пакет на помойку.
– Если не побрезгуете, буду вам очень благодарна, – обрадовалась старушка.
Я взяла кулек.
– Уверены, что вещи не ваши?
– Конечно! – кивнула Зинаида Семеновна.
– И откуда они здесь взялись? – вздохнула я.
Хозяйка нахмурилась.
– Буду разбираться. Пока объяснения нет. Первое, что приходит в голову: Лена пакет во дворе прихватила.
– Ну, ба, – заныла тут же девочка, – зачем мне машинка?
– Действительно, – осеклась старушка.
Я решила повторить вопрос, на который так и не получила ответа:
– Кому вы перед поездкой на Украину оставили ключи?
– Олимпиаде, – процедила Зинаида Семеновна, – подруге из девятнадцатой квартиры. Похоже, мне надо с ней потолковать.
Я обрадовалась.
– Хотите, пойду вместе с вами и, как юрист, объясню Олимпиаде Борисовне неправомерность ее поведения? Наверное, она использовала вашу жилплощадь для собственного обогащения, пустила сюда Кима Ефимовича с мальчиком.
– Вроде я уже человек пожилой, – покачала головой Зинаида Семеновна, – ничему удивляться не должна. Но это ни в какие ворота не лезет! Не могла Олимпиада заниматься шахер-махером. Она порядочная женщина, верующая, работает в церкви, очень надежная, честная.
– Вот и давайте обратимся к ней, – упорно вела я свою партию. – Вероятно, Олимпиаду Борисовну кто-то подтолкнул на нечестный поступок.
Зинаида Семеновна нахмурилась еще больше.
– Право, я в глубочайшем изумлении! Знакома с Олимпиадой не один год. Она в наш дом въехала… дай бог памяти… год не назову, но очень давно. Раньше ее квартира принадлежала Котомкиным, у них двойня родилась, пришлось расширяться, вот они с Липой и поменялись, та одинокая. Муж у нее давно умер. Была дочь, но с ней случилась трагедия, восьмилетнюю девочку…
Зинаида Семеновна осеклась, посмотрела на внучку, с любопытством слушавшую бабушку, и сказала:
– Солнышко, хочешь мороженого?
– Да! – подпрыгнула Лена, обрадованная предложением.
– Тогда иди на кухню, возьми из холодильника «Лакомку», аккуратно разверни трубочку, положи на тарелочку и съешь маленькими кусочками, – проинструктировала старушка девочку.
– Ура! – заорала малышка и с топотом ринулась по коридору.
Зинаида Семеновна, погасив улыбку, снова повернулась ко мне.
– Дочку Олимпиады звали Валечка, ее убили.
– Ужасно, – вздохнула я.
– Да уж, – кивнула старушка. – Врагу такого не пожелаешь! Ребенок пропал на школьном дворе, когда после уроков группу продленного дня вывели погулять. Учительница на пару минут отошла в раздевалку за какой-то мелочью, а вернувшись, не пересчитала малышей. Спохватилась только через полтора часа, привела подопечных в класс, а Вали нет. Представляете? Я бы с ума сошла! Девочку нашли через неделю, тело обнаружили случайно в парке.
Зинаида Семеновна примолкла, затем, понизив голос, зашептала:
– Над несчастной надругался сексуальный маньяк. Хоронили Валечку в закрытом гробу. В советское время об извращенцах в прессе не писали, по телевизору не говорили, людей об опасности не предупреждали. Липа рассказывала, что педофил еще нескольких девочек жизни лишил, пока его поймали. Мерзавца судили втихаря, на закрытом процессе, никаких зрителей и прессы не было. Очень уж не любили коммунисты шум поднимать.
Я молча слушала Зинаиду Семеновну. Сейчас многие люди с горечью говорят:
– В демократической России на редкость высокий уровень преступности, вот в прежние времена, при Сталине – Хрущеве – Брежневе, царил порядок.