– Сегодня вечером мы устроим последнюю проверку. Точную копию обычной процедуры. Сделаем вид, что никогда не виделись, и я проведу с ним полный тест. По всем правилам. Завтра утром доложу вам о результатах. Хотите где-нибудь встретиться?
– Да. На озере есть причал недалеко от Гауэр-роуд. Это на окраине, и там всегда безлюдно. В десять утра вас устроит?
– Отлично.
– Мне очень жаль, Кен, – мягко добавила Миф. – Я знаю, вы никогда бы так не поступили.
– О чем бы ни шла речь.
Тед Майклсон шел по узким коридорам «Виккерс индастриз». Где же тут конференц-зал? Сколько раз он плутал по этим лабиринтам и вот снова заблудился.
Детектив смотрел на сотрудников, сидевших за перегородками в своих офисах. Наверное, потешаются над ним. Люди всегда смеялись над его непомерной полнотой, и с каждым годом Тед чувствовал это все острее. Эти думают, что чем-то лучше его. Если бы они только знали, сколько раз он спасал их жалкую работу…
Чертовы ублюдки.
Майклсон наконец нашел нужную комнату. За длинным столом сидел только один человек.
Мэтта Лэнсинга, вице-президента по финансовым вопросам компании «Виккерс», колотила дрожь. Неужели он тоже боится увольнения?
Лэнсинг несколько раз встречался с представителями комиссии по ценным бумагам и биржам, но так и не понял, чего они хотят. Майклсон дал ему с собой радиомикрофон, однако во время последнего визита агентов комиссии тот почему-то не сработал.
Майклсон вытащил жучок из своей потертой кожаной сумки.
– Я все проверил, прибор работает. Вы уверены, что он был включен?
– Уверен. Я точно следовал вашим инструкциям.
– И вы весь день носили его с собой?
– Да. Я не знал, когда они приедут, так что не расставался с ним ни на минуту.
Майклсон прищурился.
– А когда они все-таки появились, он сразу перестал работать.
– Мне очень жаль, – пожал плечами Лэнсинг. – Не понимаю, что произошло. Я вообще не хотел с ними говорить. По крайней мере, без адвоката.
– Не стоит торопиться. Мы должны узнать, что они вынюхивают, откуда получают сведения. Надо бы разобраться с этим раньше, чем нам понадобится помощь адвокатов.
– Вы правы. – Лэнсинг вытер вспотевший лоб рукавом рубашки.
– О чем вы с ними говорили?
– У них было много вопросов по слиянию компаний. Комиссия предложила мне судебный иммунитет в обмен на информацию.
– А зачем вам иммунитет?
– Я их тоже об этом спросил. Они сказали что-то насчет антиконкурентной практики.
– А конкретней?
– Не знаю. Похоже, они думали, я сам им все расскажу…
– Что еще они спрашивали?
– Их интересовало, кто еще из сотрудников может побеседовать с ними без протокола. Они хотели, чтобы я кого-нибудь порекомендовал.
– И что вы ответили?
– Сказал, что подумаю.
– Хорошо. Они задавали вопросы о каких-то конкретных людях?
– Нет.
Майклсон откинулся на спину и закинул руки за голову.
– Как вы думаете, почему выбрали именно вас?
– Понятия не имею. Я сам себя об этом спрашиваю. Возможно, потому что я моложе других. Кроме того, я занимаю достаточно высокий пост, но не вхожу в основной костяк руководства. Видимо, они считают, что я достаточно влиятелен, чтобы владеть полезной информацией, но не настолько, чтобы лично участвовать в махинациях.
Майклсон задумчиво вертел в руках микрофон.
– Если бы говорили с ними начистоту, ваши ответы были бы другими?
– Нет. Я сказал им правду. Больше мне ничего не известно.
Майклсон полез в свою сумку и достал блокнот. Он бросил его Лэнсингу:
– Запишите ваш разговор. Слово в слово. Даже если вы чихнули, я хочу, чтобы это было отмечено. Ясно?
Лэнсинг кивнул.
Майклсон вытащил еще один радиомикрофон и перекинул на другой конец стола.
– Вот вам другой жучок. Если и он не сработает, можете считать себя уволенным.
– Добрый вечер, мистер Сабини. Меня зовут Гэри Марш.
Кен придумал это имя на ходу. Он хотел сымитировать для Сабини стандартную проверку на детекторе, а это предполагало новую личность оператора. Кен подготовил Сабини к атмосфере врачебного кабинета, которая царит в офисах большинства операторов: на стенах там частенько развешаны внушительного вида дипломы, а людей нередко заставляют ждать. Делается это главным образом для того, чтобы внушить побольше уважения к оператору и к предстоящей процедуре. В некоторых кабинетах устроены специальные окошки для наблюдения за ожидающими клиентами. На подготовительных курсах Кен видел видеозаписи, где люди, сидевшие в приемной, быстро теряли хладнокровие и проявляли все признаки нервозности, от легкого волнения до полного отказа от проверки.
Он кивнул на испытательное кресло:
– Садитесь, мистер Сабини.
Кен взял листочек с аккуратно распечатанными вопросами.
– Я знаю, что в вашей компании возникли некоторые проблемы…
Каблучки Миф застучали по деревянной пристани. Кен взглянул на часы. Почти десять. Он стоял, опершись на перила в конце причала, и смотрел на солнечные блики, плясавшие на зеркальной поверхности озера Ланье. Ветер бросал ему в лицо порывы горячего воздуха, словно обдувал феном. Он не обернулся, когда Миф остановилась рядом.
– Он готов, – сказал Кен.
– Что?
– Я о Сабини. Он готов. Редко встретишь такого искусного лжеца.
– Думаете, у него получится?
– Хотите сказать – получится ли у него лгать так же хорошо, как воровать? Теперь да. Вы бы его видели. Я ему сам чуть не поверил.
Кен все еще не смотрел в ее сторону. Господи, до чего же он устал. Работа по ночам давала о себе знать. Он смотрел на воду сквозь прищуренные веки.
– В чем дело?
На его губах появилась горькая улыбка.
– Он украл деньги. И вы отлично это знаете.
– Ничего я не знаю. Не забывайте, вы сами согласились на эту работу.
– Да, да, конечно. Это было так легко. Человек не должен срываться с крючка с такой легкостью. Но все было просто. Слишком просто. – Он взглянул на Миф. – Люди делают это каждый день. Не только в своем кабинете, но и везде. И с каждым разом это становится для каждого все проще.
– Кен, вы устали. Почему бы вам не пойти и не выспаться как следует?
– Да. Пожалуй, я так и сделаю.