Я как раз обдумывал почему, когда заметил кое-что на полу. Красная записная книжечка. Я всегда беру такие же на интервью, но эта была не моя. Я решил, что Афуро, наверное, выронила ее, пока рылась в сумке.
Книжка валялась открытой на странице с грубой картой из трех пересекающихся линий; над крестиком значилось: «Миюки — клуб „Курой Кири“, Гиндза сантёмэ». Подобрав книжку, я глянул на карту и закрыл. На обложке — фотонаклейка размером с почтовую марку. Такие делаются в фотобудках в торговых пассажах Сибуя и Харадзюку, везде, где тусуются детишки. На этой наклейке, в рамке из розовых сердечек и голубых звездочек, красовались две девчонки, показывая знак «мир».
Само собой, первым делом мне бросилась в глаза родинка.
Была всего одна Миюки, и она мертва.
На травянистом холме бугрились ряды надгробий; их тесные, но аккуратные шеренги были зеркальным отражением фешенебельных многоэтажек, сгрудившихся в долине внизу. Сквозь толстый полог деревьев пробивалось солнце; место было тихое и пустынное. Я уже минут десять слонялся по кладбищу «Аояма», выглядывая детектива Ихару, но пока что набрел только на пожилую пару, смахивавшую мусор с семейной могилы.
Я глядел, как они поставили цветы в урну и положили у подножия надгробия жертвоприношение — рисовые лепешки о-хаги и чашечку чаю. В тени ближайшего дерева уселась ворона, положив глаз на лепешку моти и выжидая. Парочка встала плечом к плечу, склонив головы, точно в молитве: он — в помятом коричневом костюме, она — в белом кимоно. Потом они отвернулись от могилы. Скрываясь от полуденного солнца, мужчина раскрыл зонтик, женщина взяла его под руку, и они медленно зашагали с холма, прочь с кладбища. Ни один из них так ни слова и не произнес.
Ворона ринулась с дерева, чтоб отхватить свой приз, но по земле, зажав в клюве о-хаги, уже скакала вторая птица. Тут нарисовалась и третья, и все они принялись каркать и хлопать крыльями, подняв бучу. К тому времени пожилая парочка уже скрылась.
Я поплелся в обратную сторону, наслаждаясь прохладой и одиночеством, довольно успешно пытаясь выкинуть Миюки из головы. Мне вполне удавалось не думать об Афуро, господине Накодо, Гомбэе и даже о Саре в Кливленде. Если я сделаю финт ушами и прогоню из башки все эти мысли на неопределенное время, у меня будет приличный шанс превратиться в уравновешенного взрослого человека, с позитивным взглядом на жизнь и с высоким мнением о себе любимом и о ближних своих.
Зыбкий покой медленно растаял, когда у меня в мозгах засвербело, что Ихара прячется где-то на кладбище и следит за каждым моим движением. Не знаю, с чего мне так показалось, но, раз эта мысль засела в голове, ее уже не выгнать. Поднялся ветерок, оживив деревья и загремев деревянными поминальными табличками в держалках у надгробий. Шелест деревьев и неумолчный вороний ор сливались в зловещий шум, от которого жутковато и при свете дня. Вот почему, услышав за спиной шепот, я чуть не подскочил.
— Где конфеты?
Обернувшись, я обнаружил Ихару: он сидел, положив локти на колени, на могиле в тени ивы. Лица его я почти не видел, но, по-моему, он был не в духе.
— Конфет нет, — ответил я. — Если собираешься закатить усопшим предкам пир горой, раскошеливайся сам.
Ихара заржал. Не самый приятный звук.
— Думаешь, моей скромной семье хватит бабла на такой участок? Да тут земля стоит больше, чем мой дом и офис, вместе взятые.
— Ты кому заливаешь? — спросил я. — Ты столько дерешь за информацию, что можешь отгрохать себе золотой мавзолей в центре Гиндзы. Загрузишь его навороченными приладами для слежки и в ожидании надежного улета в нирвану станешь шпионить за другими трупаками.
Глухо фыркнув, Ихара поднялся и вышел из тени. Глянув на него получше, я понял, что годы после нашей последней встречи для него даром не прошли. Морда разжирела, на обвислой коже, будто на карте, растет сеть морщин. Уже не в расцвете лет, но все еще слишком молод, чтоб смотреться импозантно. Взглянув в его зеркальные очки, я обнаружил, что и мне тоже досталось по первое число. Хотя моя талия осталась прежней, а вот его — расползлась, и я смекнул, что от комплимента меня не убудет. У меня правило: никогда не делать комплименты мужикам, которые выглядят круче меня. Что касается женщин, тут с правилами я еще не определился.
— Выглядишь ништяк, — сказал я.
— Черта с два. Посиди в засадах целыми днями, лопая всякую калорийную дрянь, и тоже таким станешь. Это все вы, американцы, виноваты, и эти ваши фаст-фуды. Ты в курсе, что с каждым годом средний японский школьник жиреет и жиреет? А все из-за американской жрачки.
— Американские детишки тоже жиреют. Мы виним «Нинтендо».
Ихара хмыкнул и спросил, хочу ли я еще побазарить о том, о чем хотел побазарить. Кивнув, я сунул ему пятьдесят тысяч йен, завернутые в газету «Емиури Симбун». В Кливленде трудновато будет разрулить это с бухгалтером Чаком, но я запросто могу наврать, что спустил эти бабки в патинко, дабы понять внутренних демонов Гомбэя. Ихара украдкой оглядел кладбище и сунул сверток под мышку.
— Вот мои условия, — прошептал он. — Я расскажу тебе, что знаю об этом господине. Перебивать нельзя. Задавать вопросы нельзя. Замолчу, когда замолчу. Вот мои условия. Просек?
Я чуть было не предложил удвоить плату, если он отменит правило «не перебивать». Ихара из тех типов, кто начинает рассказывать анекдот о двух китайцах, зашедших в бар, а заканчивает историей о том, как древние ассирийцы изобрели пиво. По-моему, этот чувак так и вылез из матки — говорилкой вперед. Но мне все равно позарез надо было разузнать про господина Накодо, даже если по ходу дела я услышу кучу всякой ерунды.
Ихара еще раз окинул кладбище подозрительным взглядом, и мы двинулись зигзагом между надгробий. К улицам вокруг кладбища мы не приближались, и то и дело ходили туда-сюда, неожиданно сворачивая. Сдается мне, что даже ночью, вставая отлить, Ихара проверяет, есть ли за ним хвост. Но к концу его рассказа я начал понимать, откуда растут ноги у его паранойи.
Июль 1975 года, дождливый вечер, и «Глаз Сыскаря» — еще не «Глаз Сыскаря», а жалкая фирма из двух человек под названием «Ихара. Расследования», и находится она в скромненьком районе Тайто-ку. Ранний вечер. Детектив Ихара уже отправил секретаршу домой и сам готов свалить, как вдруг слышит, что в приемную кто-то вошел. Глянув сквозь шторы своего кабинета, Ихара видит нервного типа со средней длины патлами. Человеку в мятом белом пиджаке, наверное, лет под тридцать или чуть больше, как и самому Ихаре.
— Могу я вам помочь? — спрашивает Ихара, выплывая из кабинета.
— Все может быть, — отвечает мужик. — Интересно, как это устроить — нанять частного детектива?
— Можете позвонить моей секретарше и назначить встречу. Мы обычно так дела делаем.
Глазки типа летают по комнате, как беспокойные птички, порхающие с ветки на ветку.