— Я хотела бы знать, не ты ли помешал мне найти спонсора для моей марки одежды.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Не держи меня за дурочку, — вспыхнула Рэйчел. — Я знаю, это сделал ты. Глава спонсорской компании чуть было не выдал мне тебя.
Алессандро продолжал смотреть на нее как на маленькую девочку, бьющуюся в истерике.
— Ты что-то путаешь, Рэйчел, — раздражающе спокойным тоном ответил он. — Я никого не отговаривал от спонсирования твоей марки.
— Я специально приехала в Италию, чтобы подписать контракт со спонсором. Но как только я вошла в офис, мне сказали, что компания не заинтересована в финансировании, поскольку один известный и весьма уважаемый эксперт посоветовал им не связываться со мной.
— И ты сразу подумала, что тот самый уважаемый эксперт — я? Спасибо за комплимент, но уверяю тебя, что я не имею к твоей проблеме никакого отношения.
— Я вот-вот потеряю все, над чем так долго и упорно работала. Я возлагала большие надежды на спонсора, и ты наверняка об этом знал. Вот почему ты это сделал. Но ты ведь и планировал довести меня до такого отчаяния, чтобы я приползла к тебе, умоляя о помощи?
Алессандро долго смотрел на нее, лениво вертя в руке украшенную золотом ручку.
— Ты специально подстроила эту встречу и теперь разыгрываешь тут спектакль, чтобы выпросить у меня денег?
— Ничего я не подстроила! — Рэйчел была вне себя от гнева. — А уж о том, чтобы ты дал мне денег, я даже и не мечтаю.
И тут она подумала: а что, если он действительно намерен дать ей денег? Он очень богат, и у него есть множество связей по всей Европе, которые бы здорово помогли ей. Конечно, ее гордость пострадает (чего он, скорее всего, и добивается), но, если она не достанет деньги в ближайшие сутки, она потеряет все, и гордость — не слишком большая плата за спасение.
— Неужели ты и правда хочешь дать мне денег? — спросила она, не узнавая свой собственный голос.
Алессандро продолжал смотреть на нее своими невероятными синими глазами, выражение которых она не могла распознать.
— Прежде чем принимать такое решение, мне нужно больше узнать о твоем бизнесе. Наверное, спонсорская компания отказалась сотрудничать с тобой потому, что кое-что выяснила о твоей жизни и побоялась, что твой жених пустит их деньги на торговлю наркотиками.
Слова Алессандро были для Рэйчел как пощечина. Ее прошлое казалось ей несмываемым пятном. Она до сих пор расплачивалась за свои ошибки, глупость и упрямство.
— Я еще три года назад порвала с Крейгом Хьюсоном.
— А как же твой отец? Уж он-то, наверное, не пожалеет миллион-другой, чтобы помочь любимой дочке.
Рэйчел закусила губу.
— Я его не спрашивала.
Алессандро поднял бровь и перестал вертеть ручку.
— Потому что он не сможет тебе помочь, даже если ты попросишь?
— Наверное, ты в курсе, что он потерял все свое состояние три года назад. — Ее разозлило, что он напомнил ей об этом. Ее отец очень плохо относился к Алессандро, когда тот работал у него.
— Он всегда любил азартные игры, — заметил Алессандро. — Жаль только, что он не всегда понимал, чем рискует.
— Да… — пробормотала Рэйчел.
Банкротство отца сильно расстроило ее — и не потому, что они были особенно близки. Даже будучи его единственной дочерью, Рэйчел никак не могла заслужить его одобрение — за исключением того дня, когда она согласилась выйти замуж за Крейга Хьюсона. Но свадьба была отменена в последний момент, и поэтому она чувствовала себя виноватой в бедах отца. Семейное дело рухнуло за несколько дней, а ее карьера модели завершилась с грандиозным скандалом.
— Сколько тебе нужно?
Рэйчел была удивлена.
— Т-ты и правда мне поможешь?
Он смотрел ей прямо в глаза:
— За определенную плату.
— Ты имеешь в виду проценты?
— Нет, не проценты.
Она нахмурилась:
— Не понимаю тебя. Сейчас мне нужна финансовая поддержка, чтобы запустить мою марку одежды в Европе. Разумеется, деньги должны быть добыты законным путем. Я готова платить проценты, но в разумных пределах…
— Я не собираюсь давать тебе деньги взаймы. Считай, что я дарю тебе их…
— Даришь? — Рэйчел была потрясена.
— С некоторыми условиями.
— Я не могу принять от тебя деньги в качестве подарка и настаиваю на том, чтобы вернуть тебе их как можно быстрее. Это будет зависеть от моего успеха в Европе, но…
— Ты неправильно меня понимаешь. Я не собираюсь спонсировать твою марку.
— Но ты же хочешь дать мне деньги?
— Да.
— Но зачем тебе это? В нашем последнем разговоре… — Ей не хотелось вспоминать ужасную сцену, произошедшую в ее двадцать первый день рождения.
— Неужели ты не хочешь спросить меня об условиях? — спросил Алессандро.
— Если хочешь, чтобы я извинилась за то, как… э-э… как все вышло между нами, то прости меня. Я хотела рассказать тебе о Крейге и о планах выйти за него замуж. Я должна была сказать… но когда мы с тобой начали встречаться, я не хотела все портить…
Алессандро молчал, и его лицо оставалось неподвижным, словно высеченным из камня.
Вздохнув, Рэйчел продолжила:
— Мне пришлось тяжело работать, чтобы меня снова начали воспринимать всерьез после моего провала как модели. От моего успеха зависит благополучие людей. Моим сотрудникам надо платить за жилье и кормить детей. Дело не только в том, что я хочу доказать миру, что я чего-то стою. Если мое дело провалится, будут потеряны не только мои деньги. Мой партнер по бизнесу вложила в компанию все свои сбережения, и я не могу подвести ее.
Алессандро наблюдал за ней, барабаня пальцами по столу. Он долго ждал ее извинений за то, что она променяла его любовь на деньги другого мужчины. Но было ли ее раскаяние искренним? Он внимательно изучал ее черты, хотя ни на миг не забыл, как она выглядела. Он прекрасно помнил ее серо-зеленые глаза, блестящие каштановые волосы до плеч, высокие скулы и вздернутый носик, который придавал ее лицу невинное, детское выражение, совершенно не вязавшееся с ее сущностью. Под ее ангельской внешностью скрывалась жестокая, коварная и бессовестная приспособленка — такая же, как и все остальные известные ему охотницы за деньгами. Помнил он и ее губы — их мягкость и то, как они раскрывались под его поцелуями, как экзотический цветок навстречу солнцу. Помнил, как она искушала его, заманивала в свои сети, пока не устала играть с ним в игры и не ушла на более плодородные пастбища.
— Я дам тебе десять тысяч евро, — сказал он, прерывая напряженное молчание.
— Но мне нужно намного больше.
— Десять тысяч — и ни центом более.