– Ну ты сравнил, – покачала я головой, – дети, муж и деньги!
– Все равно любовь, – уперся Макс, – не важно, на что она направлена. Главное, ее градус. Мой тебе совет: никогда не связывайся с людьми, которыми движет страсть.
Мы выпили по чашечке эспрессо и приехали в Мопсино. Мастера Олег Ефимович и Валера на кухне мирно ели яичницу.
– Как дела? – спросила я. – Что с воздушно-масляно-газовой пробкой в батареях?
– С чем? – вытаращил глаза Вульф.
Я удивилась:
– Разве я не говорила тебе, что у нас такая напасть?
– Нет, – медленно ответил Макс, – ты обошлась без подробностей, буркнула: «Котел сломался», и все.
– Дык работаем, – занудил Олег Ефимович, – цапень никак не настроим, он со шпрунделем не стыкуется.
– Вам с самого начала неверно систему склепали, – заявил Валера. – Знали бы, что такой геморрой будет, отказались бы браться.
– Воздух в трубах с маслом перемешан, – кивнул Олег Ефимович, – но мы жалостливые, не бросать же одинокую бабу в тяжелом положении. Ниче, к весне наладим.
Я чуть не зарыдала:
– К весне?
– Ну, могет, к апрелю, – уточнил Валера.
По моим щекам градом покатились слезы.
– Лампа, ты им как платишь? – неожиданно спросил Макс и пощупал батарею.
– Деньгами, – всхлипнула я.
– Понятно, – со странным выражением на лице протянул Вульф, – за яблочные огрызки никто работать не подрядится. Интересно другое. Они у тебя на окладе или получают после сдачи выполненной работы?
Я шмыгнула носом:
– Каждые две недели работу оплачиваю. Думала, будет недорого, но время ремонта затянулось.
– И сколько вам еще возиться? – Макс повернулся к сантехникам: – Уж простите, я кандидат наук, преподаю русский язык, в технике не рублю!
От удивления я закашлялась, а Валера снисходительно сказал:
– Ниче! Не переживай! Сделаем.
– Хоть я и специализируюсь на Пушкине, – продолжал Макс, – но слышал, что в батареях необходимо штангенбрунденшвейн отрегулировать!
Олег Ефимович почесал подбородок:
– Дык точно! По манометру проверим.
– По манометру? – уточнил Макс.
– Ага, – закивали пролетарии.
– По манометру? – зашипел Вульф, схватил мужиков за шиворот, столкнул лбами и заорал: – Ах вы козлы! Воздушно-газово-масляная пробка в батареях! Нарвались на глупую женщину и развели ее на бабло? Жрете яичницу, получаете раз в две недели рублики и брешете хозяйке? Откуда в «гармошках» газ? А масло?
Задавая вопросы, Макс не забывал снова и снова сшибать мастеров головами.
– Штангенбрунденшвейн по манометру проверите? Сволочи!
– Что такое штангенбрунденшвейн? – пискнула я.
Макс шмякнул мастеров о стену.
– Понятия не имею, родил термин в момент вдохновения. Если и есть какой-нибудь штангенбрундель, то он точно не в отопительной системе. Зато я вижу двух швайнов, что в переводе с немецкого означает «свиньи». Вот они, перед тобой! Лампа, ты выйдешь за меня замуж? Отвечай немедленно «да»! Иначе в твоей жизни постоянно будут встречаться подобные штангеншвайны!
– Да, – машинально ответила я, – да.
Макс отшвырнул мужиков на пол, наступил ногой на живот Олега Ефимовича и неожиданно ласково сказал:
– Слушайте меня внимательно. У вас есть два часа, пока моя будущая жена соберет вещи в Брехалове, швайнсантехникам нужно выпустить воздух из батарей, вымыть дом и свалить вон. Скажите спасибо, что я сегодня добрый, а то бы слил вас, масляно-газовых, в ливневую канализацию! Андестенд?
– Стенд, стенд, – в ужасе закивали мошенники, – все в лучшем виде оформим, не сомневайтесь, хозяин, делов на час, ща своих баб кликнем, они коттедж вылижут.
– Приятно прийти к консенсусу, – подытожил Макс. – Лампа, поехали за шмотками.
– Они мне врали! – запоздало возмутилась я на подъезде к Брехалову.
– Нагло и по-хамски, – подтвердил Макс.
Очевидно, Вульф разозлился по-настоящему, потому что он не дал мне аккуратно сложить вещи, а сам кое-как распихал их по сумкам.
– Отваливать прочь? – спросил Томас, когда я вышла на кухню, чтобы забрать свою посуду. – Жаль не хватать тебя, сам качусь вон, полиция бабушку обтряхивает, вопросами меня тиранила, лучше уйти за тридесятое царство.
– Пойду попрощаюсь с бабой Нилой, – вздохнула я.
– Она из сарая хлам кидать, – пояснил Томас, – осторожно с ней. Больница звонила, Валентина умерла. Лучше не приблизиться к грандмама, вали прочь так.
Но я посчитала неприличным исчезнуть, не выразив старухе напоследок благодарность за приют, и поторопилась к сараю.
Баба Нила стояла около открытой двери в пристройку, слева виднелась куча барахла, аккуратно прикрытого мешком для мусора.
– Съезжаешь? – сразу спросила старуха.
– Ремонт в Мопсине закончился, – деликатно ответила я.
– Доброго тебе пути, – пожелала бабка. – Про Валентину слыхала?
Я кивнула:
– Мне очень жаль.
– Может, оно и к лучшему, – нахмурилась баба Нила. – Колян, если выкарабкается, инвалидом останется. Вот решила сарай разобрать.
– Правильно, – кивнула я, – там много ненужного было. Из полезного лишь мешок с бахилами.
Внезапно в моей голове вспыхнул фейерверк, и меня повело в сторону.
– Эй, тебе плохо? – испугалась хозяйка. – Макс, чего это с ней?
Крепкие руки схватили меня за плечи.
– Лампуша, ты как? – спросил Макс, очевидно, увидевший из окна, что я пошла к сараю, и поспешивший за мной.
– Помнишь кусочек серо-голубой пленки с присборенным краем, который я нашла на месте гибели Нины и передала твоему эксперту Равиле? – тихо спросила я. – Что с ним?