Он наклонил голову набок:
— Ты никогда не сделала бы ничего подобного по отношению к Флинну.
— Никогда, — подтвердила она. — Но я считаю, что нам с тобой следует сдерживать наш интерес друг к другу, чтобы не сбивать Флинна с толку и не позволять ему думать, что я его новая мама. Он очень сообразительный.
Мэтт отпустил ее руку. Она права. Флинн для своего возраста очень впечатлительный. Некоторые его суждения удивляют. Учитывая последние события в жизни их семьи, меньше всего ему сейчас нужны новые перемены.
— Хорошо, — вздохнул он. — Нас с тобой другу к другу влечет. Мы не можем этого отрицать. — На самом деле его самого сбивает с толку то, что он так сильно желает женщину, которую едва знает. — Наверное, для всех будет лучше, если мы оставим все как есть.
— Да, — прошептала Сюзанна, глядя на его губы.
Мэтта бросило в жар.
— И если мы собираемся игнорировать наше влечение друг к другу, тебе не следует так на меня смотреть. Моей силы воли хватит всего на одного человека.
Сюзанна потупилась:
— Прости.
Приподняв кончиком пальца ее подбородок, Мэтт встретился с ней взглядом:
— Не надо просить прощения. — Он откинул с ее лица прядь волос. — Пообещай мне, что не будешь жалеть о том, что между нами было.
— Обещаю, — ответила она сдавленным голосом.
— А я не буду сожалеть о том, что желал тебя, — сказал Мэтт и, пока не забыл о своем обещании, покинул кухню.
Мэтт мыл руки в комнате, примыкающей к палате его сына, и наблюдал за Сюзанной. Флинн спал, и она, сидя с ногами в кресле, читала книгу. Ее волосы упали вперед, закрыв пол-лица. У Мэтта перехватило дыхание. Все внутри его требовало, чтобы он закончил то, что начал вчера вечером. Сюзанна правильно сделала, прервав их поцелуй. Зайди они дальше, это усложнило бы и без того непростую ситуацию.
Грейс ревновала его к Сюзанне, когда та была беременна. Ведь биологическими родителями этого ребенка были Мэтт и Сюзанна. Что чувствовала бы тогда Грейс, если бы знала, что по прошествии нескольких лет он будет желать суррогатную мать Флинна? После того как он косвенно оказался причастен к гибели своей жены, Сюзанна Пэрриш — это последняя женщина, которую ему следует хотеть.
Но его тело почему-то считает по-другому. Негодуя на самого себя, он стряхнул воду с рук и повернулся, чтобы взять бумажное полотенце. При этом он увидел мужчину, входящего в дверь, и его пальцы сжались в кулаки.
Это был Джек Синклер, старший сын Реджинальда Кинсейда. Человек, которому тот оставил сорок пять процентов акций «Кинсейд груп» и который испытывает неприязнь к законной семье своего отца. Джек пока действует осторожно, но никто не сомневается в его намерениях. Ни для кого не секрет, что он хочет прибрать к рукам «Кинсейд груп» и сделать ее частью своей компании «Каролина шиппинг».
Переполненный гневом и возмущением, Мэтт нахмурился и уперся руками в бока:
— С чего ты взял, что тебе здесь будут рады?
Джек смерил его ледяным взглядом:
— Как бы мы с тобой друг к другу ни относились, этот маленький мальчик мой племянник. В детстве я сам пару месяцев провел в больнице. Я хочу его навестить.
Это проявление человечности со стороны врага или часть хитроумного замысла?
— Ты даже не удосужился сперва позвонить.
— Ты пригласил бы меня сюда, если бы я это сделал?
Прежде чем Мэтт смог ответить, дверь снова открылась, и в комнату вошел еще один человек. Это был его брат Эр-Джей. Застыв на пороге, он перевел взгляд с одного мужчины на другого, затем сердито спросил Мэтта:
— Что он здесь делает?
Поддержка брата придала Мэтту сил.
— Я только что задал ему тот же самый вопрос.
Братья повернулись к незваному гостю. Джек поднял пакет с подарком:
— Я купил игрушку. Я кровный родственник мальчика и хочу с ним познакомиться.
Дверь, ведущая в палату Флинна, открылась, и к ним присоединилась Сюзанна. Когда Мэтт увидел ее, большая часть его гнева улетучилась. Не в силах удержаться, он подошел к ней и положил руку ей на талию. Это был дружеский жест, но в комнате, где было трое мужчин, он, очевидно, выглядел как собственнический.
— Сюзанна, это мой брат Эр-Джей. Сюзанна давняя подруга Грейс, которая приехала навестить Флинна.
Эр-Джей пожал ей руку и улыбнулся:
— Рад с вами познакомиться, мэм.
— Взаимно, — ответила Сюзанна.
Мэтт перевел взгляд на другого своего брата и прищурился:
— А это Джек Синклер, еще один сын моего отца.
Сюзанна пожала протянутую руку Джека.
— Рада с вами познакомиться, — ответила она. — В этой комнате столько напряжения, что мне не по себе, — неожиданно произнесла она, обращаясь ко всем троим. Флинну тоже будет некомфортно, если вы все вместе войдете к нему в палату.
Выражение глаз у нее было как у самки, защищающей своего детеныша. Сейчас она показалась Мэтту красивой, как никогда.
Джек снова поднял свой пакет с подарком:
— Я бы хотел отдать это мальчику.
Сюзанна повернулась к Мэтту и слегка подняла брови, словно спрашивая его, пропустит ли он Джека в палату вместе с ней.
Мэтт посмотрел на Флинна через стекло. Тот с интересом наблюдал за происходящим. Если он попытается прогнать Джека, Флинн это увидит и начнет задавать вопросы. Мэтт готов сделать что угодно, лишь бы оградить сына от лишних волнений. Сюзанна права. Будет лучше, если Джек пройдет к Флинну вместе с ней.
К своему глубокому сожалению, он не может отрицать, что этот человек кровный родственник Флинна. Вот только непонятно, что Синклеру здесь нужно, если он так ненавидит законную семью своего отца.
— Хорошо, Синклер, — уступил Мэтт. — Ты зайдешь, отдашь ему подарок и сразу уйдешь. И чтобы я тебя больше здесь не видел.
— Понял, — процедил сквозь зубы Джек, сверкая глазами.
Мэтт кивнул Сюзанне. Пока та рассказывала Синклеру о необходимых мерах дезинфекции, они с Эр-Джеем вышли в коридор.
— Как дела у Флинна? — В голосе Эр-Джея слышалось неподдельное беспокойство.
— Показатели крови немного улучшились.
По пути сюда он заглянул к доктору, и тот сообщил ему эту хорошую новость. Говорить о том, что мальчик вне опасности, еще рано, но любая положительная динамика уменьшает вероятность того, что ему понадобится трансплантация.
— Ты даже представить себе не можешь, как я рад, — ответил Эр-Джей, похлопав Мэтта по спине. — Все будет хорошо. Вот увидишь.
Краем глаза Мэтт наблюдал через стеклянную панель за происходящим в палате. Пока все шло нормально, и он, немного расслабившись, спросил брата: