Сиенна подняла взгляд и замерла, захваченная в плен его бездонными зелеными глазами. Сладкое томление разлилось по ее телу, мурашками побежало по коже, смело в единый хаос мысли и чувства. Она оцепенела настолько, что пропустила следующий шаг и упала бы, если бы Ник не успел ее подхватить.
Их взгляды встретились. Уже через мгновение Ник отвел глаза, но этого было достаточно для того, чтобы Сиенна увидела в их темной глубине зеркальное отражение желания, полыхавшего в ее теле.
«Ну же, скажи хоть что-нибудь!» — приказала она себе, но смогла вымолвить лишь:
— Д-да.
— Что «да»? — тихо спросил Ник. — Чего ты хочешь?
Сиенна была бы рада, если бы у нее было больше опыта в любовных делах. Может быть, тогда она бы лучше понимала те ощущения, которые сейчас овладели ее телом и лишили разума. Голод особого рода сжигал ее изнутри, лишая способности мыслить разумно и лгать.
— Я хочу этого.
— Чего именно?
— Безумия, — набравшись храбрости, выдохнула она.
Ник ничего не сказал, но лишь потому, что все было понятно без слов. Сиенна почувствовала его ответ в биении его сердца, жаре рук, обвивающих ее тело, в твердости его крупного, сильного тела. Безудержная радость, смешанная с яростной, почти животной страстью, переполнила ее грудь, сметая последние слабые барьеры здравого смысла.
Склонившись к ее уху, Ник едва слышно прошептал:
— Давай вернемся в номер.
Сиенна кивнула и уже через мгновение шла за ним, из последних сил пытаясь сдержать рвущиеся на волю чувства и эмоции, столько лет остававшиеся под строгим контролем разума. Она боялась даже дышать, не то что говорить. Возможно, Ник чувствовал это и тоже молчал.
Но когда дверь номера захлопнулась за их спиной, здравый смысл Сиенны сделал еще одну попытку спасти ее, крича, что она совершает грандиозную ошибку, за которой последует только боль и разочарование. Но, прислушавшись к себе, Сиенна поняла, что ей все равно.
«А если после этой ночи он навсегда исчезнет из моей жизни?» — из последних сил воззвал к ней внутренний голос.
Она справится с этим.
— Ты сомневаешься? — тихо спросил Ник.
Подняв глаза, Сиенна испытала огромное облегчение, увидев в его потемневших от страсти глазах напряженное ожидание ответа. Это значило, что он так же неуверен в их следующем шаге, как и она.
Совсем недавно она считала, что любит Адриана и эта любовь взаимна. Но в его объятиях она никогда не испытывала ничего подобного.
Если ее чувства к Адриану были настоящими, то эта всепоглощающая страсть не имеет ничего общего, не может иметь ничего общего с любовью.
Если же она ошибалась…
Сиенна подняла голову и решительно шагнула навстречу Нику. Она уже не та наивная девчонка, которой была когда-то. Она получит от Ника то, чего так жаждет ее тело, и ни о чем не будет сожалеть.
— Я не сомневаюсь. А ты?
— Нет. И в этот раз я не исчезну утром, оставив после себя лишь слова извинений, о которых сожалел последние пять лет.
— Это уже не важно, — покачала головой Сиенна. — Мы оба были слишком молоды и не способны действовать разумно.
— Да… — прошептал Ник, склонив голову.
Сиенна не знала, чего ожидать: слов, объятий, страстного поцелуя — того, что сметет последние заслоны, установленные разумом на пути всепоглощающего желания. Она закрыла глаза, готовая принять что угодно.
Но вместо того, чтобы поцеловать ее, Ник неожиданно жестко взял ее за подбородок, вынуждая поднять голову.
— Открой глаза.
Она взглянула на него в недоумении.
— Зачем?
— Так ты будешь знать, кто тебя целует.
— Я знаю, кто ты, — нахмурилась Сиенна, не отводя глаз. — Ты Ник, и я хочу тебя. И если я захочу закрыть глаза, я так и сделаю.
Ник хрипло рассмеялся в ответ. Его лицо вдруг оказалось так близко, что Сиенна почувствовала жаркое дыхание на своих губах. Он медлил, играя с ней и тем самым еще сильнее распаляя ее желание.
— Я не прошу о большем, — прошептал он перед тем, как накрыть ее губы долгим страстным поцелуем.
Его поцелуй был требовательным, почти жестким — словно приказ о безоговорочной капитуляции, полном подчинении. Сиенной овладела настоящая паника, когда она представила, во что может превратиться, подчиняясь этим властным губам, но через мгновение страх растворился в потоке наслаждения.
Прервав поцелуй, Ник подхватил ее на руки.
— Что ты делаешь?! — воскликнула не ожидавшая этого Сиенна. — Я могу идти сама.
— Позволь мне осуществить то, чего я давно хотел, — прошептал Ник, новым поцелуем заглушив любую возможность протеста.
Ник опустил Сиенну на постель и выключил свет, оставив горящим лишь небольшое бра в изголовье. Кровать уже была застелена — видимо, расторопные горничные подготовили ее к возвращению хозяев, и тонкий лен приятно холодил ее пылающую кожу.
Ник сел рядом с ней. Его обычно зеленые глаза были сейчас почти черными от страсти. Он медленно провел кончиками пальцев по ее шее вниз, к линии декольте. Сиенне казалось, что каждое прикосновение оставляет на ее нежной коже пульсирующие ожоги.
— Как снимается это платье? — тихо спросил он.
— Через голову, — ответила Сиенна, чувствуя, что еще немного — и ее голос откажется повиноваться.
Когда Ник одним ловким движением стянул с нее платье, Сиенна невольно подумала о бесконечной веренице любовниц, на которых он отработал эту легкость в обращении с женщинами.
Голубой шелк с тихим шелестом осел на пол, и Сиенна почувствовала, что дрожит, несмотря на то что кондиционеры поддерживали в номере комфортную температуру.
— Замерзла? — с мягкой улыбкой спросил Ник, медленно проведя рукой по ее плечу, одновременно лаская и стягивая бретельку кружевного бюстгальтера.
— Нет, конечно.
— Неужели ты стесняешься? — Ник ласково убрал с ее лица вьющийся черный локон.
— Немного… — пробормотала она, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом.
— Но почему? Ты ведь так красива.
— Спасибо, — пробормотала Сиенна, чувствуя, что краснеет. — Я знаю, это прозвучит глупо, но сейчас я чувствую себя очень уязвимой.
— Возможно, тебе будет спокойнее, если мы окажемся в одном положении? — с лукавой улыбкой предположил Ник.
Склонившись над ней, нежно прикусил ее шею, а затем быстро расстегнул рубашку и отбросил ее куда-то в темноту. Через мгновение за ней последовали брюки.
У Сиенны пересохло во рту. Ник был невероятно хорош: в приглушенном свете лампы его сильное мускулистое тело отливало медью, под гладкой кожей перекатывались тренированные мышцы.