— Это легко устроить.
Она задумалась, потом огорченно покачала головой:
— Перспектива посмотреть пьесу заманчива. А знакомство с Лансом Криктоном вскружит мне голову.
Каз улыбнулся:
— Вскружить вам голову не так-то легко.
Он допил кофе и встал.
— Вы уходите? — невольно вырвалось у Тарн.
— Именно этого вы хотели всего несколько минут назад, если помните. Я получил то, за чем пришел, и ухожу. Так разумнее и, вероятно, безопаснее. Надеюсь, мне не надо объяснять почему?
В комнате вдруг возникло странное напряжение. У Тарн по коже побежали мурашки. И почему-то перехватило дыхание.
Она медленно поднялась:
— Я… я провожу вас.
— Хорошо. — У двери Каз обернулся и странно посмотрел на нее. — Если бы вы попросили меня остаться, я бы остался. — Его голос звучал мягко, но глаза задавали вопрос, на который Тарн, к своему ужасу, не могла найти ответ. — Я свяжусь с вами. — Каз поднес к лицу прядь ее волос. — Яблоки и ваниль.
И ушел.
Тарн, дрожа, прислонилась к закрывшейся двери. «Боже, — подумала она, — я действительно ощутила желание. Не стыдно ли?»
Тарн прибралась, как будто весь вечер провела одна. Она расскажет Делле, что Каз приходил. Но со временем. Сначала надо разобраться в себе.
В спальне девушка сняла халат, взяла ночную рубашку. И вдруг уронила ее на пол и легла в постель нагая.
Еще ни один мужчина не действовал на нее так. Ей нравилось ходить на свидания, нравилось, когда мужчины обнимали и целовали ее, и только. А потом — никакого сожаления.
Но при этом Тарн не сомневалась, что мистер Тот Самый терпеливо ждет ее где-то.
Конечно, Каз Брэндон не мог быть Тем Самым ни для одной женщины. Кроме, возможно, Джинни Фрезер. Делла говорит, они очень подходят друг другу. Еще одна чета знаменитостей, улыбающихся в фотокамеры.
— Добро пожаловать в объятия друг друга, — проговорила Тарн, повернулась на живот и обняла подушку. — А я, когда все закончится, вернусь к своей работе.
И тут она вспомнила о Лансе Криктоне, одном из самых популярных драматургов. Он не любил быть в центре внимания, считал, что за него должны говорить его пьесы.
Но этот человек наверняка может рассказать немало интересного, если найти к нему подход. Беда в том, что знакомство состоится в самый неподходящий момент: малейшая ошибка — и она выдаст себя. Хамелеону придется подождать.
Вот до чего Каз Брэндон довел ее!
— Вы нашли ее дневник? — повторил профессор Вайнрайт. — Могу я взглянуть на него?
Тарн вздернула подбородок.
— Я предпочла бы отдать его Эви, — ответила она холодно. — Она с раннего детства постоянно вела дневник. Если вернуть ей дневник, это поможет выздоровлению.
— Думаю, что я более компетентен в этом вопросе, мисс Гриффитс. Ее случай очень сложен. Но дневник может принести иную пользу.
Тарн колебалась:
— Можете ли вы сначала кое-что рассказать мне, профессор?
— Гарантировать не могу, но давайте попробуем.
— Мать Эви говорила, что она приняла слишком большую дозу снотворного. Но я не нашла снотворного в ее аптечке.
— Его забрала полиция. Это сильнодействующее средство. У нас в стране законным путем его достать невозможно. Очень сильны побочные эффекты. Но эти таблетки регулярно выбрасываются на черный рынок.
— Кто этим занимается?
Профессор пожал плечами:
— Точно ничего не известно. Но люди, которые регулярно бывают за границей по делам и потому не привлекают внимания полиции и таможни — первые кандидаты. Вероятно, состоятельные люди покупают эти таблетки для себя, а потом рекомендуют друзьям и знакомым. И, конечно, они стоят немалых денег.
— Но у Эви не было денег, — возразила Тарн.
«А у Каза были, — подумала она. — И он постоянно куда-то ездит. Неужели есть вероятность?..»
— Ну, об этом полиция поговорит с ней, когда она достаточно оправится, — заметил Вайнрайт.
— И вы считаете это в порядке вещей? Вы забыли, что Эви не преступница, а жертва, доведенная до отчаяния. И вам должно быть известно почему, — с яростью добавила Тарн.
— Постепенно начинает вырисовываться довольно ясная картина, — спокойно ответил профессор. — А теперь могу я посмотреть ее дневник?
Тарн сдалась, хотя и неохотно, а он спрятал дневник в ящик своего стола.
— Я могу пройти к Эви? — спросила она.
— Не сегодня, мисс Гриффитс. Мне очень жаль, что вы зря потратили время, приехав сюда, но лучше подождать, пока вы успокоитесь и признаете, что мы делаем все для блага вашей сестры.
— Это может случиться очень не скоро, — заметила Тарн.
— Кроме того, я предпочел бы, чтобы она не знала о местонахождении дневника. В следующий раз вам стоит предварительно позвонить и убедиться, что ваш приезд желателен.
— Непременно. — Она встала. — Но, позвольте заметить, делая что-то для Эви, я не трачу время зря.
Театр был полон.
«Конечно, любой решил бы, что ему повезло», — холодно размышляла в антракте Тарн, ожидая, когда Каз принесет им что-нибудь попить.
Одеваясь, она чувствовала, что ее нервы натянуты как струна. Тарн выбрала открытое черное платье до колен и шелковый черный жакет с изумрудными полосками, собрала волосы на затылке в пучок и вставила в уши серьги с прозрачными камнями.
Критически осмотрев себя в зеркале, она решила, что выглядит именно так, как должна выглядеть женщина, которая идет на свидание со знаменитостью.
А не как человек, днем и ночью спрашивающий себя, может ли этот мужчина быть торговцем наркотиками и не стоит ли ей поделиться своими сомнениями с полицией.
Наконец Тарн решила, что она помешалась. Каз Брэндон — сердцеед, безжалостно бросающий женщин, но это еще не значит, что он — преступник.
Делла предусмотрительно отправилась в гости, когда Каз заехал за Тарн.
— Просто плакать хочется, — искренне сказала она, — он охотится за тобой, и мне это не нравится.
— Делла, это не шутка, — с трудом выговорила Тарн.
— Нет, — подтвердила та. — Мне кажется, это больше похоже на трагедию. Но вольному — воля, дорогая.
И вот она смотрит, как Каз пробирается сквозь толпу с ее содовой и своим виски и постоянно останавливается, отвечая на приветствия.
Когда он наконец подошел к Тарн, она спросила:
— Вы знаете всех, кто пришел в театр?
— Некоторых. Но многие считают, что знают меня, потому что когда-то нас представляли друг другу. — Он протянул ей бокал. — Переходим ко второму акту. И я имею в виду не только пьесу.