— Вернее, оправдать? Слушайте, я управляю гигантской компанией и могу отличить прибыль от убытка.
— Но…
— Ханна. Хватит. Мне. Перечить.
Она была раздосадована:
— Вы не имеете права лишить ферму «Сазерленд» лучшего, что у нее есть. Цена программы выше, чем финансовые успехи. Вы не принимаете в расчет людей — тех, кто работает здесь, и тех, чьи жизни мы изменили к лучшему.
Эта упрямая женщина заслуживает похвалы. К сожалению, они находятся по разные стороны баррикады.
— Кому принадлежат спасенные лошади? — поинтересовался Уайет.
Ханна закусила губу, и он тотчас вспомнил их вкус и мягкость.
— По всем юридическим документам… мне.
— Не ферме?
Тишина сгустилась, глаза Ханны потемнели от тревоги, став дымчато-серыми.
— Нет.
— Почему?
Она неловко переминалась с ноги на ногу.
— Мой отец не хотел, чтобы этих лошадей что-то связывало с нашими чистокровными скакунами.
— Я вполне разделяю его мнение, — решительно проговорил Уайет. — И если вы сейчас же не отдадите отчеты, я обращусь в суд, и ваших лошадей выставят с принадлежащей мне территории.
Ханна тяжело вздохнула:
— Хорошо. Но это не последнее мое слово. Центр обретения равновесия необходим для репутации «Сазерленд», и я вам это докажу!
Он должен придумать, как избавиться от Ханны и ее кляч, прежде чем совершит какую-нибудь глупость… например, затащит ее в постель, чтобы убедиться, проявит ли она такую же страсть там.
— Зайдите в мой кабинет. Сейчас же!
Сердце Ханны упало, когда Уайет отчеканил эти слова по телефону.
Не самое лучшее начало рабочей недели.
— Уже иду.
Ханна побрела к дому, чувствуя себя словно лошадь, которую ведут на бойню. Она боялась этого вызова с того момента, как отдала Уайету финансовые отчеты по Центру обретения равновесия в субботу вечером. Видимо, он их уже просмотрел.
Хотя его поцелуй обжигал, как раскаленное железо, Ханна не сомневалась, что хладнокровный негодяй планирует закрыть центр. Если ее слова не достигли его сердца, нужно испробовать что-нибудь другое, более действенное. Слишком много людей зависело от нее, она не могла подвести участников программы. И лошадей…
Если бы Меган была здесь! Ее кузина была великолепным стратегом. Но Меган в Европе. Ханна не рискнула попросить помощи у кузины, потому что та немедленно бросилась бы к ней, забыв о лошадях, карь ере и любимом мужчине.
В тот момент, когда она вошла на задний дворик, кухонная дверь открылась и на пороге появилась Нелли:
— Господи, девочка, ты похудела! Ты что, ничего не ешь, когда меня нет?
Ханна принужденно улыбнулась и обняла пухленькую женщину:
— Ты же знаешь, я могу забыть поесть, когда много дел, — а сейчас именно такое время. Как прошел отпуск?
— Круиз по Карибскому морю не для меня, но попробовать следовало хотя бы потому, что за все заплатил босс.
Уайет оплатил поездку Нелли? Почему? Ханна не могла поверить, что его черствое сердце способно на такие поступки.
— Входи, детка. Я испекла твои любимые кексы с малиной. Заверну тебе несколько, чтобы ты могла взять с собой. Тебе нужен мужчина, который будет напоминать, что нужно кушать, — такой симпатичный и богатый, как наш новый босс, например.
— Прекрати изображать сваху, Нелли.
— Почему бы и нет? Это твой дом. Ты должна жить здесь, а не в старом коттедже, забитом антиквариатом. Да и мистер Джейкобс выглядит неплохо.
«И целуется тоже».
— Ерунда, — отрезала Ханна, входя в кухню и стараясь избегать проницательного взгляда экономки.
То, что она увидела, шокировало молодую женщину. Кухня разительно изменилась — вместо привычных синих и голубых тонов в глаза бросалась совершенно другая гамма. Новое кухонное оборудование сияло безупречной чистотой.
— Ты разорвала помолвку пятнадцать месяцев назад, — не отставала от нее Нелли.
— Это не важно. У меня нет времени на мужчин и на их проблемы, которые, похоже, заложены у них в ДНК.
Нелли ласково похлопала Ханну по руке:
— К переменам нужно привыкнуть. Уайет, пока я отдыхала, показал себя с лучшей стороны. Правда, меня чуть удар не хватил, когда я увидела, что он перекрасил кухню и заменил мою любимую плиту.
Слова Нелли напомнили Ханне, что не ей одной приходится мириться с новым порядком вещей.
— Он к тебе хорошо относится?
— Да. Не сует свой нос в чужие проблемы, не жалуется. Занимается своим делом и знает, чего хочет. Всегда говорит «спасибо». Заявляет, что развлекаться — как это делал твой отец — не намерен, а жаль, потому что в этом доме должны бывать гости. Я скучаю по твоим нарядам и праздничным обедам.
— Ты думаешь, Уайет захочет, чтобы я принимала его гостей?
— А почему бы и нет? Не вижу никого более подходящего на эту роль.
— Если он будет обижать тебя, ты скажешь мне? — спросила она.
Нелли улыбнулась:
— Ханна, если бы ты боролась за себя с такой же страстью, как за других людей, ты бы всех заставила считаться с тобой. Но не волнуйся, у меня нет проблем с новым боссом.
Она поставила на стол поднос с чашкой кофе и тарелкой кексов:
— Захвати с собой, когда пойдешь в кабинет.
При мысли о том, что она будет жевать, пока Уайет разбирает по косточкам бюджет ЦОР, Ханну чуть не вывернуло наизнанку. А проклятый поцелуй преследовал ее почти двое суток.
Ханна уже успела забыть, каковы на вкус мужские губы, забыла, каким мягким и в то же время упругим может быть мужское тело, каким подчиняющим и в то же время покоряющимся может быть поцелуй. Забыла этот электрический импульс…
Стоп. Нет, она не забыла импульс, она его никогда не испытывала — до Уайета.
— Как дела у тебя и у твоих лошадок? — спросила Нелли.
Ханна моргнула:
— Этот бессердечный негодяй хочет закрыть центр.
— Уверена, ты найдешь решение. Когда дело доходит до лошадей, ты становишься очень изобретательной.
— Ханна, — глубокий голос Уайета раздался позади нее, застав обеих женщин врасплох, — я жду вас.
Ханна похолодела. Что он сумел расслышать? Когда она обернулась, лицо Уайета не предвещало ничего хорошего.
Она пыталась не смотреть на его губы, не думать о том, как его грудь прижималась к ее груди… Но все впустую.
Но поцелуй не повторится. Она этого не допустит. Из-за Уайета она чуть было не рискнула всем, хотя давно усвоила, что риска следует избегать в любом случае.