— Цифры ослепили вас, и вы не видите, что существует награда большая, чем прибыль.
— И это говорит женщина, которая живет не по средствам?
Ханна закатила глаза:
— Да, я была богата, но сейчас упорно работаю! Я не требую и не жду никаких поблажек из-за того, что являюсь дочерью хозяина… Бывшего хозяина.
— Что-то незаметно.
— Забудьте о своих предрассудках и деньгах хотя бы на минуту и расскажите мне о Сэме. Он показался мне весьма разумным и за две минуты добился от гнедой кобылы большего, чем мы за неделю.
Таким Сэм был прежде. Теперешнему Сэму нельзя доверять, он может подвергнуть себя опасности — что доказал недавний ужасный опыт. Беспомощное наблюдение со стороны за его угасанием было очень болезненным для Уайета. Именно поэтому он не собирался приезжать на ферму, устроив здесь Сэма. Он просто не мог его видеть в таком состоянии.
— У Сэма бывают хорошие дни и не очень. Вам просто повезло, — бросил Уайет. — Держите его подальше от лошадей.
— Почему?
— Они могут покалечить его.
— Я же сказала вам, мы соблюдаем все…
— Никакой верховой езды.
— Уайет, Сэм — не бутылка виски, которую можно спрятать в кладовку и надеяться, что со временем оно станет лучше. Качество жизни тоже важно. Не отнимайте у него то, что ему интересно. Сэму необходимо чувствовать себя нужным. Если вы хотите замедлить его упадок, поддерживайте психическую и физическую активность. Позвольте ему посещать занятия. — Глаза Ханны сузились. — А может, вы не хотите, чтобы ему стало лучше? Может, из-за его болезни ваша роль в компании становится все важнее?
Уайета возмутил намек.
— Я плачу чертову уйму денег, чтобы о Сэме заботились.
Его голос походил на звериный рык. Каждый, кто хорошо знал Уайета, отступил бы. Но не Ханна.
— И все же вы теряете его, — заметила она.
— Вы понятия не имеете, о чем говорите. Вы не слышали прогнозы врачей, не видели, как Сэм тает с каждым днем прямо на глазах.
Она немного смягчилась:
— Зато я видела, какие чудеса происходят с людьми, находящимися в худшем состоянии, чем Сэм. Иппотерапия, скорее всего, не исцелит его, но замедлит угасание. Дайте центру шанс сотворить чудо. Ради Сэма. Ради вас.
— Я уже сказал, что не верю в чудеса. Оставьте Сэма в покое.
— Но…
— У него слишком хрупкое здоровье, и ему не взобраться на лошадь — нарушена координация.
— Состояние здоровья и координация улучшаются, если…
— Повторяю, Сэм не будет ездить верхом, и это не обсуждается. Ищите новую конюшню и убирайтесь ко всем чертям из моей жизни!
Уайет развернулся и ушел, не желая демонстрировать клубок спутанных желаний, которые Ханна пробуждала в нем. Например, он мечтал притянуть к себе ее податливое тело и впиться губами в рот, заставив замолчать. Но если он это сделает, нет никакой гарантии, что все закончится поцелуями.
Вне всяких сомнений, он натворит что-нибудь, о чем они оба пожалеют.
Джеб ворвался в лабораторию в понедельник около полудня, оторвав Ханну от воспоминаний о втором поцелуе. И Уайет еще осмелился обвинить ее в том, что она с помощью секса хочет добиться своей цели!
— Возле гнедой какой-то старикан, — сбивчиво объяснил Джеб. — Он говорит, что его зовут Сэм, и просит разрешения побыть там.
Сердце Ханны подпрыгнуло. Если Сэма покалечит лошадь, Уайет вышвырнет ее вон.
Ханна бросилась на поле. Не желая спугнуть кобылу, перед загоном она замедлила шаг и постаралась восстановить дыхание.
Сиделка Сэма, стоя за оградой, истерично призывала:
— Сэм, вернитесь сейчас же!
Старик сидел на корточках, как кузнец, подковывающий лошадь, возле мощных задних ног кобылы. Ханна ужаснулась: один удар может привести к трагедии.
— Что вы делаете, Сэм?
— Принес немножко свиного жира для ее ран. Нелли дала мне.
Ханна застонала:
— Так Нелли тоже в этом замешана?
Кэрол кивнула:
— Она сказала что-то вроде «Пусть Сэма немножко полечат лошадки». Что это значит?
Не отрывая глаз от старика, Ханна ответила:
— Это значит, что иногда для лечения требуется общение с кем-то, кто выслушает, не прерывая и не осуждая, кто одобрит все, что вы сделаете. В данном случае это лошадь.
— Это безумие.
— Результаты лучше, чем у психотерапевта, которому платят сотни долларов за час. Уайет знает, что вы привели Сэма сюда?
— Я его не приводила. Старый чудак вечно ищет возможность сбежать. Думаю, теперь придется запирать его в комнате даже во время еды.
Ханна, ошеломленная услышанным, бросила быстрый взгляд на Сэма, проверяя, слышит ли он их:
— Уайет держит Сэма взаперти? Почему?
— Он утверждает, что Сэм является источником повышенной опасности для самого себя.
— Сэм пытался покончить с собой?
— Нет, но что-то произошло там, где они жили раньше. Я не в курсе, знаю только то, что предыдущую сиделку из-за этого уволили, а мистер Уайет стал чересчур осторожным.
— Он ставит запоры на комнату — и вы называете его чересчур осторожным?! А что, если пожар? Страдает ли он чем-нибудь, кроме болезни Альцгеймера?
— Нет. Он в хорошей форме для семидесятилетнего мужчины. Мне разрешено брать его на прогулку, но только подальше от конюшен. Однако, если мистер Джейкобс узнает об этой его эскападе, с прогулками тоже будет покончено.
— Сэм, я иду к вам. — Ханна перелезла через изгородь и осторожно приблизилась к старику и кобыле. — Уайет не хочет, чтобы вы подходили к лошадям.
— Лошади — вся моя жизнь… были моей жизнью, когда я мог ею распоряжаться.
Ханна сочувственно улыбнулась:
— Он боится, что вы покалечитесь.
— Я скорее умру, чем соглашусь сидеть в четырех стенах.
Искренность, с которой прозвучали эти слова, взволновала Ханну.
— Уайет улетает на работу — в фирму, которую основал я, между прочим, — и оставляет меня здесь собирать пазлы, как ребенка. Я не хочу так жить.
— Я могла бы еще раз поговорить с Уайетом…
Но после пятничного поцелуя Ханна не была уверена, что хочет оказаться рядом с ним. Она крутилась в постели каждую ночь — без сна и покоя, в ярости, — снова и снова вспоминая поцелуй и проклиная воздействие на нее Уайета. Мысли о нем не оставляли ее даже в святая святых — лаборатории. Она утратила ловкость и сноровку.
Ханна держала поводья, пока Сэм работал, и размышляла над тем, как ему помочь.