Гм-м… Ценная мысль! Я вбиваю в «Блэкберри» слова «Отбеливающ. спа-процедуры!», потом вооружаюсь щетками и начинаю приводить в порядок все, что только можно. Наконец последний штрих: я щедро мажу губы нарсовской «Красной ящерицей». Помада мне идет, к тому же я умею ею пользоваться – у меня она никогда не размазывается. Быть может, даже на моей могиле будет написано: «Здесь покоится Фелисити Грейвени. Она умела красить губы».
Я выхожу из дамской комнаты, бросаю взгляд на часы и на ходу нажимаю на телефоне клавишу ускоренного набора, чтобы позвонить Дэниелу. Он должен ждать моего звонка – мы заранее условились, во сколько я позвоню, поэтому сейчас он просто должен снять трубку… Пусть только попробует не снять! Ну же, Дэниел, мысленно тороплю я его, давай, что ты там телишься?
Да где ты, черт тебя возьми?!
Телефон переключается на голосовую почту, и я вполголоса бормочу проклятья. Дэниел способен довести меня до кипения за считаные секунды.
Я слышу в телефоне сигнал и начинаю диктовать свое сообщение.
– Тебя нет на месте, – говорю я ледяным тоном, сворачивая к своему кабинету. – И очень жаль, потому что через несколько минут у нас начнется торжественная церемония, о которой я тебе говорила, и я буду очень занята…
Мой голос начинает дрожать, но я стараюсь не поддаваться гневу. Я не хочу, чтобы Дэниел доставал меня так легко. Наплюй на него, Флисс, говорю я себе. Из-за чего тут волноваться? Развод – это процесс, и жизнь – процесс, и все мы – часть дао, цзен или чего-то такого, о чем было написано в толстых книгах (я прочла их штук двадцать, честное слово!), и у каждой на обложке слово «Развод» было начертано над изображением круга или дерева. Ну, неважно…
– В общем… – Я делаю глубокий вдох. – Мне хотелось бы, чтобы ты дал Ною прослушать эту запись. Спасибо.
Я ненадолго закрываю глаза и напоминаю себе, что сейчас я буду говорить не с Дэниелом. Я пытаюсь выбросить из памяти его отвратительное лицо. Я буду говорить совсем с другим человеком – со своим маленьким семилетним сыном, чье личико с недавних пор одно освещает мою жизнь. Именно благодаря ему мой мир остается исполненным смысла. Мысленно я представляю себе его взлохмаченный чубчик, его серые глаза, его школьные гольфы (один спустился до лодыжки). Должно быть, сейчас он сидит на детском диванчике в квартире Дэниела и пьет чай, прижимая к себе Мистера Обезьяна.
– Мой дорогой мальчик, – говорю я в телефон, – надеюсь, ты хорошо проводишь время с папочкой. Не скучай, скоро увидимся. Я постараюсь перезвонить попозже, но, быть может, я не смогу. На всякий случай желаю тебе спокойной ночи…
Я почти дошла до своего кабинета. Меня еще ждут дела – много дел, – но остановиться я не могу и продолжаю говорить, пока повторный сигнал не извещает меня о том, что запись закончена.
– Приятных сновидений, пока-пока!.. – успеваю сказать я.
– Пока-пока!.. – раздается из-за двери знакомый голосок, и я едва не падаю от неожиданности. Это еще что такое?! Может, я брежу? У меня галлюцинации? Или мой сын успел в последний момент взять трубку и ответить?..
Я внимательно смотрю на свой телефон, несколько раз стукаю его о ладонь, потом снова подношу к уху и прислушиваюсь.
– Алло? – осторожно говорю я.
– Алло-алло-алло! – несется из-за двери.
О боже!..
Я врываюсь в кабинет и вижу своего семилетнего сына, который преспокойно сидит в кресле для посетителей. В моем кресле расположился Мистер Обезьян.
– Мама! – радостно вопит Ной.
– Вау! – Я почти лишаюсь дара речи. – Ты здесь? Ной, сыночек, откуда ты взялся?! Я не ожидала… Э-э, Дэниел? – Я поворачиваюсь к своему бывшему мужу, который стоит у окна, лениво перебирая старые выпуски нашего журнала. – В чем дело? Я думала, Ной уже в постели. У тебя. Как мы и договаривались, – добавляю я с нажимом.
– Я не в постели! – сообщает Ной радостно. – Еще нет!
– Да, дорогой, я вижу, – говорю я. – Итак, Дэниел, в чем дело?.. – И я улыбаюсь ему, улыбаюсь во весь рот. Уже давно я открыла для себя эту закономерность: чем больше я улыбаюсь Дэниелу, тем сильнее мне хочется его зарезать или придушить.
Эти деструктивные эмоции, впрочем, не мешают мне внимательно всматриваться в его лицо, хотя Дэниел больше не имеет ко мне никакого отношения. Похоже, за последнее время мой бывший набрал пару-тройку фунтов. На нем новая рубашка в тонкую синюю полоску. Кроме того, он перестал пользоваться накладками, а напрасно – без них его волосы выглядят слишком редкими и тонкими. Впрочем, мне-то какое дело? Быть может, Труди так больше нравится.
– Дэниел?! – снова окликаю я его.
Он ничего не отвечает, только небрежно поводит плечами, словно все и так очевидно и слова не нужны. Насколько я помню, эта идиотская манера пожимать плечами тоже появилась у него недавно – раньше Дэниел ничего подобного не делал. Пока мы были женаты, он постоянно сутулился, но теперь плечи его расправились, а на запястье болтается новенький золотой браслет с затейливыми каббалистическими символами. Все мои упреки отлетают от него, как горох от стенки, а чувство юмора давно вытеснено сознанием собственной правоты. Он больше не шутит – он вещает.
Я смотрю на него и не верю, что когда-то мы были близки. Я не верю, что Ной – наш сын. Можно подумать – я каким-то образом очутилась в «Матрице», и когда проснусь, окажется, что все эти годы я провела в саркофаге с физиологическим раствором, подключенная к мощному компьютеру с помощью проводов и электродов.
– Дэниел?! – повторяю я в третий раз, не переставая улыбаться.
Он снова пожимает плечами, и мне хочется стукнуть его по башке чем-нибудь тяжелым.
– Кажется, мы договорились, что сегодня Ной ночует у тебя, – говорит он как ни в чем не бывало.
– Что-о?!! – Я смотрю на него во все глаза. – Да ничего подобного! Сегодня твоя очередь.
– Сегодня мне нужно срочно лететь во Франкфурт. Я же послал тебе письмо на электронную почту…
– Ничего ты не посылал!
– Нет, посылал.
– Нет, не посылал. Я ничего не получала.
Но он меня как будто не слышит:
– …И мы договорились, что я подвезу Ноя к тебе на работу.
Дэниел совершенно спокоен – спокоен, как умеет только он. Что касается меня, то я уже балансирую на грани самой настоящей истерики.
– Но послушай… – Мне приходится прилагать невероятные усилия, чтобы не вцепиться ему ногтями в лицо, поэтому мой голос невольно дрожит. – Я просто не могла договориться с тобой ни о чем подобном, потому что как раз сегодня вечером мне нужно вести торжественную церемонию и… Сам подумай, как я могла взять Ноя, если весь вечер буду занята?
Этот идиот снова пожимает плечами.
– Мне пора в аэропорт, – заявляет он хладнокровно. – Ной поел, вот сумка с его пижамой и прочими вещами. – Он ставит на пол маленький рюкзачок. – Ну, малыш, пока. Сегодня ты ночуешь у мамочки.