Джакомо нахмурился:
— Вы меня запутали.
— Опера, Джакомо. «Риголетто». Твоя песня — ария из этой оперы.
Мужчина придал себе вид оскорбленного достоинства:
— Я не слушаю никаких опер. Я только слышал, как люди пели песню.
— Очаровательная история, можешь мне поверить. Занимательный сюжет. Только конец грустный. В любом случае она опровергает твое мнение о женщинах. Та женщина, о которой в ней идет речь, благородна до мозга костей. — И Финн устремил на садовника улыбающийся взгляд.
Джакомо прищурился.
— Вы так думаете, синьор Берк. Она вам так сказала. — Он взял конверты и стал их перебирать. — Прочитайте письма, возможно, там написано, что я имею в виду.
— Ради Бога, Джакомо! — Финн досадливо поморщился. — Откуда ты можешь знать, что написано в моих письмах? И какое они имеют отношение к леди Морли?
Теперь Джакомо взглянул на Финна с улыбкой:
— Когда не будете заняты, синьор. Когда у вас будет время.
Финн уже открыл рот, чтобы ответить, но в это время в мастерскую вошла Александра.
— Доброе утро, Финн. Как поживает батарея?
Улыбка Джакомо трансформировалась в оскал.
— Я ухожу, синьор Берк. Всего хорошего, синьора Морли!
Она лишь смерила его холодным взглядом. Александра и Джакомо так и не смогли найти общий язык.
— Все в порядке? — спросила она Финна.
— Да, я почти закончил. Я бы поприветствовал тебя как следует, дорогая, но, боюсь, в данный момент привязан к проводу. — И он показал на проводок, который все еще держал в руке.
Александра засмеялась.
— Тогда мне придется взять приветствие на себя. — Она подошла, перегнулась через батарею и крепко поцеловала его в губы. — О, ты пахнешь фантастически. Машинное масло и пот. Неповторимое сочетание. Обожаю. Ты в своей стихии.
— Ты — моя стихия, — сказал Финн, — но все равно я польщен. Может быть, раз уж ты здесь, передашь мне хомут? Он там, на скамейке.
— С удовольствием. — Она отыскала хомут и вложила в протянутую ладонь. — Я хотела принести почту, но она уже исчезла. Не сомневаюсь, это Уоллингфорд проверяет твою корреспонденцию. Он что-то подозревает.
— Он всегда что-то подозревает, дорогая. Полагаю, у него самого какие-то проблемы. В любом случае, дорогая, почту уже принес Джакомо. Она там. — Он отошел от батареи, вытер руки относительно чистой тряпкой и обнял гостью за талию. — А теперь, дорогая, я поздороваюсь с тобой, как должно.
Ее реакция оказалась, как всегда, стремительной. Она бросилась в его объятия и потянулась к губам для поцелуя. Весна была в самом разгаре, солнце теперь поднималось высоко в синем небе и припекало довольно сильно. Александра, как и женщины из деревни, избавилась от нижних юбок и ослабила корсет. Теперь под одеждой, которой стало заметно меньше, явственно ощущалось ее тело. Чуть припухшие губы напоминали о ночных безумствах. Финн уловил знакомый запах, и его фаллос моментально отреагировал, отвердев и изрядно увеличившись в размерах.
Александра, вероятно, это почувствовала. Хрипло застонав, она прильнула к любимому мужчине и зашептала ему в ухо:
— Помнишь, ты говорил, что не имеешь обыкновения совокупляться с женщинами в библиотеке?
— Я никогда даже не рассматривал такую возможность, — сказал он, представляя, как Александра навалилась на массивный стол с ножками в виде львиных лап, а ее маленькие округлые ягодицы призывно белеют на фоне задранных юбок.
Что поделать, он всего лишь слабый мужчина.
Она положила руки на его ягодицы и прижала к себе, чувствуя, как его твердое орудие упирается ей в живот.
— Не знаю, как насчет библиотек, но мастерская, по моему глубокому убеждению, вполне подойдет.
— Блудница! Приходишь в мою святая святых со своими лилиями и фривольными идеями, чтобы отвлечь меня от работы!
Она засмеялась и отстранилась.
— Не я это начала. Не надо было отталкивать меня прошлой ночью.
Финн взял ее руки в свои и решил не выпускать, чтобы они были у него на глазах.
— Видишь ли, дорогая, ты сейчас находишься как раз в середине месячного цикла. Поэтому я не рискую приближаться к тебе. Во всяком случае, выступающая вперед часть меня не должна находиться вблизи тебя.
Александра застонала, высвободила руки и закрыла ими лицо.
— Как ты умудряешься все это считать? Это унизительно.
— Я обязан считать, дорогая, — заговорил он тихо и довольно спокойно. — Я знаю не понаслышке, как живется ублюдку, и не могу допустить появления на свет еще одного.
Ее плечи поникли. Александра убрала руки и внимательно вгляделась в лицо Финна. Ее щеки порозовели.
— И все же, дорогой, я буду вечно признательна твоему отцу за то, что он не был столь осторожным.
Финн привлек любимую к себе. Она не сопротивлялась.
— Просто выйди за меня замуж, дорогая, и все вопросы будут решены.
— Ты знаешь, что я не могу.
— Ты можешь не пользоваться моими деньгами. Хочешь, я вообще откажусь от своей собственности. Только будь моей.
— Я и так твоя.
Александра уткнулась лицом в грудь мужчины. Ему показалось, что ее дыхание проникает под не слишком чистую ткань рабочего халата и приятно щекочет кожу, и его руки напряглись. Но он знал, что на нее давить нельзя.
— В любом случае я, по-моему, хорошо потрудился, утешая тебя ночью.
Она затряслась от смеха:
— Ты был великолепен. Утром я проснулась и сразу придумала дюжину способов ответить тебе взаимностью, если бы хватило сил.
— Теперь, пожалуйста, подробнее…
Она отпрянула и прижала пальчик к его губам.
— Не сейчас. Боюсь, я пришла, чтобы сказать только одно: я не смогу помогать тебе на испытаниях сегодня вечером. Завтра будет шумное празднество и угощение. Абигайль не дает домочадцам присесть и сама крутится как белка в колесе.
Финн раздвинул губы и взял ее палец в рот.
— Мм, как приятно. В общем, меня привлекли к подготовке, — сообщила Александра.
Она вытащила палец и провела им по щеке и подбородку Финна, оставляя влажный след.
— Я буду занята украшением помещений и прочей ерундой, придуманной Абигайль. Объяснить это невозможно.
Финн нахмурился:
— Что за праздник. В деревне?
— Это идея Абигайль. Синьорина Морини сказала, что это древняя традиция. В дни солнцестояния устраивают праздники. Язычество, конечно, но церковь их не запрещает, и деревенский священник будет присутствовать.
Ее палец задержался на шее мужчины. Почему-то это простое действие потребовало от Александры максимальной сосредоточенности, и она сбилась. В то же время ее невинное прикосновение отдалось в паху Финна, его фаллос начал болезненно пульсировать.