— Да? — Ее голос стал — нет, не громче, этого она не могла себе позволить, слишком много было вокруг заинтересованных слушателей — сильнее, внушительнее. Она скрестила руки на груди и заявила: — Очень хорошо, Финн. Если хочешь испытание, ты его получишь. Я откажусь от участия в гонке.
Финн облегченно вздохнул:
— Слава Богу. Спасибо, Александра. Большое спасибо. Я обещаю, что обязательно…
Женщина подняла руку, призывая его к молчанию.
— Подожди. Я сказала, что откажусь от участия в гонке. Но только в том случае, если ты сделаешь то же самое.
Финн потрясенно воззрился на нее.
— Какого черта?
— А что тебя удивляет? Что хорошо для гусыни, хорошо и для гусака, разве не так? Если я должна отказаться от гонки, чтобы доказать свою преданность, почему бы это не сделать и тебе? Если это опасно для меня, то опасно и для тебя.
— Это… это ерунда! Самая неразумная… нелепая… извращенная женская логика! — Финн понимал, что брызжет слюной, но ему было наплевать.
— А по-моему, все очень логично, и если ты подумаешь, то непременно придешь к выводу, что я права. В конце концов, я теряю намного больше. — Александра расправила перчатки, которые комкала в руке, и надела их. — Ну, пока ты будешь занят обдумыванием моих слов, мне надо готовить автомобиль к гонке.
Александра решила, что из одиннадцати участников гонки только два представляют для нее реальную угрозу: Бартоломео Дельмонико и Финеас Берк.
Финеас Берк, который должен был в этот момент производить предстартовый осмотр своего Автомобиля, вместо этого ходил вокруг бойлера машины Уильяма Хартли и засыпал механиков вопросами.
— Невозможный человек, — сказала Александра, завязывая на голове белый шарф.
— А мне кажется, что это очень трогательно, — не согласилась Абигайль. — Ты не собираешься с ним поговорить?
— Мы уже сегодня говорили, — фыркнула Александра. — Полагаю, для одного дня этого достаточно. Дай мне очки, пожалуйста.
Слева от нее мигнула лампа-вспышка, и женщина вздрогнула. Слишком сильно были напряжены нервы.
Хотя она скорее умрет, чем признается в этом.
Абигайль дала ей защитные очки и помогла надеть их.
— Я волнуюсь, — сказала Абигайль, застегивая пряжку на кожаном ремешке. — Хочу, чтобы ты знала. Я поставила на тебя двадцать лир у парня, который принимал ставки в гостиничном кафе.
— Где ты только нашла двадцать лир, — проворчала Александра и тут же раздраженно воскликнула: — Хватит, Финн! Наши механики знают свое дело. Займись собственной машиной.
Финн выпрямился и посмотрел на нее. Его лоб прорезали глубокие морщины.
— Ты хорошо знаешь трассу?
— Превосходно. Вокруг сада, вниз к Колизею и обратно к саду. Я прошла ее вчера. И кроме того, она ясно обозначена.
Он несколько секунд смотрел на женщину — глаза цвета молодой листвы потемнели от тревоги.
— Храни тебя Бог, девочка.
У Александры болезненно заныло сердце.
— И тебя, — прошептала она.
Финн резко отвернулся и ушел. Александра видела, как он обошел вокруг своей машины, проверил шины и уселся на водительское сиденье. Ну почему он не может понять ее стремления прийти к нему самостоятельной женщиной, свободной и независимой? Почему он не может принять ее желание захлопнуть дверь в прошлое за ленивой и бесполезной леди Морли, которой она была когда-то, той, которая вышла замуж за деньги и положение в обществе, а не за любимого мужчину?
Она так погрузилась в свои безрадостные мысли, что не услышала обращенных к ней слов. Из глубокой задумчивости ее вывела Абигайль, которая громко воскликнула:
— Уоллингфорд, вы ли это?
Только тогда Александра очнулась:
— Уоллингфорд, что случилось?
Герцог был явно зол, впрочем, гнев его был направлен не на Александру, а на ее сестру.
— Вы должны были сказать мне, куда едете, глупые гусыни, — выпалил он.
Александра сразу встревожилась:
— А в чем дело?
Его взгляд, словно нехотя, скользнул на нее.
— Дело в том, что четыре дня назад я проснулся и обнаружил, что остался единственным обитателем проклятого замка, в котором все вверх дном. А тут еще безумная телеграмма от Пенхоллоу и…
— Мне очень жаль, — сказала Абигайль. — Как чувствуют себя козы?
— Мне плевать, — сквозь зубы процедил герцог, — на всех на свете коз.
— Что за лексикон, ваша светлость! Ведь рядом мисс Хэрвуд, вы не забыли? Я шокирована. Шокирована и возмущена. Более того, через пять минут начинается гонка, а вы стоите у меня на пути.
— Вы участвуете в гонке? — изумился герцог.
Он выглядел так, словно в него только что ударила молния. Уоллингфорд вытаращил глаза и несколько мгновений молча переводил взгляд с одной сестры на другую, не в силах выговорить ни слова.
— Конечно, участвую.
— Но вы же не можете бросить свою сестру в толпе… итальяшек! — воскликнул Уоллингфорд, правда, с дороги предусмотрительно убрался.
— Разумеется. Мистер Хартли защитит ее от всех возможных опасностей. — Она кивнула в сторону мистера Хартли, который стоял неподалеку со шляпой в руке и чесал ухо. Услышав свое имя, он напялил шляпу и расправил плечи.
Уоллингфорд потрясенно смотрел на Александру:
— Я не верю, что вы говорите серьезно.
— Ну, тогда сами последите за ней. Хотя в этом случае мне придется волноваться за бедных итальянцев, которым вздумается бросить на нее случайный взгляд. Мистер Хартли!
— Да, ваша светлость.
— Полагаю, уже пора. Как у нас с паром?
Ответил один из механиков:
— Все в порядке, мэм. Полный пар. Можно ехать.
В этот момент послышался громкий звук, похожий на пистолетный выстрел.
— Бедняга, — сказала Александра.
Она сочувственно проводила глазами носилки, на которых унесли раненого. Его рука и голова были забинтованы. Теперь соревнующихся осталось десять.
— Ты видела, как раскачивалась его рука? И какой он был бледный? — спросила Абигайль. — Не повезло парню.
— Сюрпризы бензинового двигателя, — глубокомысленно заметила Александра.
Она уже некоторое время ощущала тяжесть в животе, но старалась не обращать внимания на неприятное ощущение. Вместо этого она скользнула взглядом по ряду участников гонки. Машины разных размеров, форм и цветов, с разными двигателями. Каждый следующий казался более причудливым, чем предыдущий. Один из водителей сидел на чем-то, больше всего напоминающем моторизованный велосипед.