Миа помедлила и чуть отодвинулась, и Гейбу это не понравилось. Он захотел покрепче ее прижать, но не стал. Это было бы жестом отчаяния, доказательством того, что он в ней нуждается. А ему не хотелось ни в ком нуждаться.
— Гейб… — нарушила молчание Миа.
В ее глазах читалась неуверенность. И вопрос. Похоже, в ней шла борьба и она решала, стоит ли спрашивать.
Гейб ждал, сам не зная, хочет ли услышать вопрос, ради которого Миа набиралась смелости.
— Что произошло у вас с Лайзой? Я знаю, тебя это до сих пор гложет. Мне известно, что инициатором была она и все это имело далеко идущие последствия.
Гейб молчал. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить о Лайзе и ее предательстве и своем мучительном преодолении случившегося. Обязан ли он рассказывать об этом Миа? Нет. Он вообще никому ничем не обязан. И все же у него вдруг возникло желание кое-что объяснить ей. Быть может, тогда она поймет, зачем нужен контракт и откуда взялись четкие требования. После развода он не раскрывал душу ни одной женщине. Ему вовсе не хотелось приобретать такую привычку. Но Миа была другой, и он понимал это вкупе с опасностью ее отличия.
— Я уверен, что этот контракт… кажется тебе… крайностью, — начал Гейб. — Чем-то холодным. Бессердечным, закрепляющим мое господство. Наверное, я кажусь редкой сволочью. Много слов приходит на ум.
Миа молчала, но по глазам чувствовалось, что она понимает. Она не стала возражать, не поторопилась заверить, что все не так уж и плохо. Она вообще не делала попыток его утешить, и Гейбу это понравилось. В ее взгляде не было осуждения. Только… любопытство.
— В наших отношениях с Лайзой главным был я. В подробности вдаваться не стану. Некоторые вещи лучше принять за данность. Это было… является… моей потребностью. У меня не было тяжелого детства, чтобы все свалить на него. Никакой эмоциональной неустойчивости. Можешь называть это извращением. Но это больше чем извращение, в этом я весь. Я не могу и не хочу меняться ради кого бы то ни было. Мне удобно оставаться таким, со всеми моими желаниями и нуждами.
— Понимаю, — кивнула Миа.
— Не знаю, почему Лайза ушла. Возможно, я перестал ее удовлетворять. Может быть, ей надоели отношения, которые у нас были. Может быть, она просто мне подыгрывала, пытаясь сделать меня счастливым. Не исключено, что сама она счастлива не была. Не знаю. Сейчас меня это уже не волнует. Но когда она ушла, она выдвинула против меня множество необоснованных обвинений. На суде и в интервью, которые она щедро раздавала, Лайза буквально распинала меня. Каждому, кто соглашался слушать, она твердила, будто я издевался над ней, утверждая свою власть. Она говорила, что наши отношения не строились на взаимном согласии, но это было чудовищным враньем. Я сразу сказал, чего хочу. Я раскрыл ей все карты еще до свадьбы.
Миа погрустнела, готовая сострадать. Гейбу стало тошно. Он не нуждался ни в чьей жалости. Он вовсе не изливал ей душу в слащавой сентиментальности после соития. Он просто хотел, чтобы Миа поняла.
— Если бы ей разонравились такие отношения, я бы не рассердился. Ей нужно было бы лишь честно сказать мне об этом, сказать, что она хочет уйти от меня. Я не стал бы противиться. Я обеспечил бы ей безбедную жизнь. Но вместо этого Лайза пошла в атаку и выставила меня монстром-извращенцем. Этого я ей никогда не прощу. Мой брак преподнес мне очень суровый урок. С тех пор я не вступал в отношения с женщиной, не обезопасив себя от подобных обвинений. Пусть это кажется крайностью, но я действительно не признаю связи без подробного контракта, подписанного обоими. Я не любитель женщин на одну ночь. У меня не бывает случайного секса. Если женщина намерена делить со мной постель, она заранее узнаёт обо мне все необходимое и подписывает контракт, защищающий нас обоих.
— Может быть, она не могла уйти, не убедив себя в том, что ты злодей, — тихо сказала Миа. — Не думаю, что разводиться легко.
— Скажи это моему отцу, — усмехнулся Гейб. — Ты наивна, Миа. Мила, но наивна. Люди разводятся ежедневно. Я никогда не понимал, как можно однажды проснуться и заявить жене или мужу: «А знаешь, брошу-ка я тебя». Верность — не пустой звук, но сегодня никто не хочет усложнять себе жизнь. Все стало проще: нанял адвоката — и вперед.
Миа ласково, без задней мысли, положила руку ему на грудь. Гейбу понравилось ее прикосновение. Святый боже, он не знал, сможет ли когда-нибудь ею насытиться. Он был готов черпать из нее, пока в ней ничего не останется. Пока она не станет второй Лайзой и не заявит, что больше не вынесет. Он не хотел, чтобы еще одна женщина прошла с ним через то, что выпало Лайзе. Куда приятнее получить удовольствие и смыться — именно в этом, однако, он обвинял отца и Лайзу. Возможно, он ничуть не лучше их.
— Не все же предатели, — сказала Миа. — Вокруг много верных людей. Ты не можешь контролировать все. Не можешь управлять ни тем, что движет людьми, ни их отношением к тебе. Ты можешь управлять лишь собственными реакциями, своими поступками, мыслями и чувствами.
— Ты слишком мудра для своих лет, — криво усмехнулся Гейб. — И почему мне кажется, что меня учит жизни девчонка на четырнадцать лет младше?
Миа наклонилась к нему и вдруг, к его удивлению, поцеловала. Ее губы замерли, теплые и сладкие. Соски терлись о его грудь, и у него немедленно напрягся член.
— Ты слишком придираешься к возрасту, — произнесла она. — Может, я просто умная.
Гейб усмехнулся и снова потянулся к ее губам, пробуждаясь к жизни, но Миа не спешила с очередным поцелуем. Посерьезнев, она отодвинулась. Гейб напрягся. Он хотел, чтобы она легла рядом, но разговор еще не закончился.
— Давай кое-что уточним. Ты хотел показать отцу, на кого он променял твою мать. Я это понимаю. Но мог бы предупредить, никто бы не умер. Мне было противно и унизительно смотреть, как ты танцуешь с этой Блонди и прижимаешься к ней. Если подобное повторится, я просто уйду, как ушла сегодня. Только в следующий раз ты не возьмешь меня ни угрозами, ни ласковыми словами. Я помню, что по контракту ты главный, но там не сказано, что я должна стоять и смотреть, как ты любезничаешь с другой.
Миа опасливо посмотрела на него, словно была уверена, что он рассердится, но Гейб лишь запрокинул голову и расхохотался. Такая реакция ее удивила и даже раздосадовала.
— Ты очаровательна, когда злишься, — сказал он, продолжая улыбаться. — Раз ты согласилась на это безумие, ты не настолько умна, как тебе кажется.
— Или это лучшее решение в моей жизни, — неожиданно серьезно ответила Миа.
— Вопрос, конечно, спорный, но я не собираюсь тратить время и сомневаться в моей удаче, — сказал Гейб.
Он обнял Миа и перекатил под себя, его член уже терся о ее промежность. Гейб надеялся, что она готова, так как сам не мог ждать. Он больше не вынес бы ни секунды вне ее тела.
Но что-то связанное с их разговором — этот ее взгляд и странная отзывчивость — заставило Гейба остановиться. Черт бы побрал его прыть. На этот раз все будет медленнее. Он даст ей то, чего она достойна, а не прежний жесткий секс, который мало отличался от животного.