– Я вам даже больше скажу – меня пригласили!
Пока Эля в недоумении таращила глаза, Женька уже объяснял:
– Это я! Прикиньте – это я его притащил! Он, правда, стеснялся, упирался, а я все равно – тащу да тащу!
– Ну что же, приступим сразу к делу? – как-то нехорошо оскалился гость, вглядываясь Эле в глаза.
Девушка насторожилась. Такой взгляд, тон… Как-то не так сегодня себя вел Элин названый супруг.
– А чего это вы все на моей кровати разложились? – на всякий случай решила она показать зубы.
– Ну не на пол же нам садиться, правда же! – возмутился Женька. – Мы уж хотели стулья принести, а потом я подумал…
– А какое дело? – восторженно умостилась между мужчинами Наденька, и Эле ничего не оставалось делать, как усесться на кровать соседки, откуда слушать гостей было неудобно. – О чем поговорим?
Игорь поднялся, вышел из палаты и тут же вернулся уже со стулом. С грохотом поставил стул возле Эли, уселся на него верхом и вперился в Эльку каким-то уставшим, погасшим взглядом.
– Давайте, излагайте… – качнул он головой.
Эля не понимала – чего она, собственно, должна излагать, поэтому смотрела на гостя как баран на новые ворота. Неизвестно, сколько бы она так пялилась, если бы на помощь не пришел Женька.
– Ну давай, расскажи, как на тебя напал пьяный тракторист, избил тебя и изнасиловал! Говори в подробностях, не стесняйся, здесь все свои, – он приготовился слушать исповедь.
– Ой, а давайте лучше я вам расскажу, как я ногу сломала! – всплеснула руками Наденька. – Ну что мы все Элю слушаем да Элю! В общем, у меня случилась такая неприятность! Иду я…
– Да погоди ты! – шикнул на нее Женька. – Эля, рассказывай!
– Да чего рассказывать-то?! – не выдержала Эля. – С чего, интересно, я эту ересь буду тут за тобой повторять?!
– А с того, что я специально к тебе адвоката позвал, чтобы того тракториста посадить! – вышел из себя Женька. – Я позвал, а ты рта раскрыть не хочешь! Говори быстро!
Наденька беспокойно заелозила на кровати:
– Нет, погодите, а где адвокат-то? Ничего не понимаю! Кто адвокат-то?
– Я адвокат, – с милейшей улыбкой повернулся к ней Игорь. – Игорь Сергеевич Сотый, собственной персоной.
И с тем же милым оскалом повернулся к Эле.
– Хм, сотый… Да уж… не первый… Ладно хоть в сотню попал, адвокат… – ляпнула она и отвела глаза.
– Я, барышня, весь внимание! – напыщенно проговорил Игорь Сергеевич, устроил руки на животе кренделем и обратился в слух.
Однако Элька снова впала в ступор – чего ему говорить-то? Она и не собиралась никаких адвокатов вызывать!
– Жень, ты чего до меня докопался, а? – сурово уставилась она на Донатова. – Тебя что – просили вызывать юриспруденцию? Чего ты вообще ко мне прилип?!
Она хотела было выскочить из палаты, но с больными ребрами прыть не совмещалась. Донатов тут же ухватил ее за халат, усадил обратно и заговорил тоном доброго дедушки:
– Она у нас стесняется, тут же, понимаете, такое дело… Девушка попала в аварию, тракторист был пьяный, ну вообще батон! И врезался в автобус. Так мало того, он ее же искалечил, а потом еще и монтировкой по башке, монтировкой!
– Да что вы говорите! – в театральном ужасе всплеснул руками адвокат. – Ай-яй-яй, каков паршивец!
– Вот совершенно паршивый оказался! – поддакнула Наденька, промокнула глаза подолом своего халата и выдала самое потаенное. – А потом и вообще… Прямо наплевал на все приличия и надругался над несчастной девочкой! Несчастная девочка – это я про Элю.
– Так-так-так, – Игорь сочувственно уставился на Элю. – А вот с этого места поподробнее.
Весь его вид был преисполнен глубокой, вселенской скорби. Эля уже поняла, что этот Сотый в открытую издевается над ними, только остальные этого еще никак не могут понять. Зато она откинулась на спинку Наденькиной кровати и лукаво переспросила:
– Вам, простите, что рассказать в подробностях – как в нас врезались, как меня били, или, пардон, изгалялись? Я в смысле: чем интересуетесь – триллером, боевиком или порнушкой?
– Мне бы правду хотелось услышать, – прилежно отвечал Сотый. – А еще любопытствую – чего вы хотите? Засадить того крестьянина в тюрьму или в долговую яму?
– Нам бы хотелось денег, – честно признался Женька. – Мы вот так подсчитали – Элечке нужно не меньше ста тысяч. Потом еще мне немножко, за, так сказать, беспокойство…
– И мне тоже, – вклинилась Наденька. – Я тоже пострадала. Знаете, как узнала, что с Элей сотворилось, спать перестала, давление подскочило, ногу так ломить начало, вот не поверите – лежу и реву, реву и лежу!..
Сотый поднялся так, что стул его отлетел к батарее.
– Вы мне представлялись эдакой… ранимой… незащищенной… – с какой-то грустью проговорил он, глядя в глаза Эле. – Я же себе места найти не мог… А вы, в сущности, обычная хапуга. Подыщите себе другого адвоката.
И он резко вышел из палаты.
– Вот гад, а? – хлопнул себя по коленям Женька. – Видать, мало я ему предложил…
– А сколько ты ему предлагал? – не утерпела Наденька.
– Да я ему обещал пожизненно масло менять. На машине. Бесплатно, – вздохнул расстроенно Донатов.
Эля готова была растерзать этого Женьку, но глядя, как тот из-за нее опечалился, попыталась успокоить:
– Да не переживай ты… Он и не адвокат никакой… Адвокаты на автобусах не ездят… Где ты его подцепил-то?!
– Так как где! – снова распалился Женька. – Ко мне братан пришел, принес обед, мама сготовила. Ну я его и давай пытать: нет ли у тебя адвокатишки хоть какого завалящего. Приведи, мол. А он мне и говорит – чего, мол, вести, когда он сам, этот адвокатишко, здесь уже и находится. Ну и подзывает этого Сотова. Этот Сотый у Мишкиного друга дело вел и выиграл. Но и… Короче, мы и договорились. Сразу к вам поднялись, пока вас дождались, он и того… Только понять не могу, чего он внизу, в холле сидел.
– А того и сидел, – покачала здоровой ножкой Наденька. – Потому что это нашей Элечки муж. Ей медсестра сказала.
– Муж?! Ох и ни фига себе! – присел Женька и кивнул Эле. – А у тебя чего, еще и муж имеется?
– Да пошли вы все знаете куда?!! – разревелась Эля. – Вместе со всеми мужьями, насильниками и трактористами! Топайте отсюда! Оба!
Женька вскочил, засуетился и проявил благородство:
– Нет, ну я-то пойду, а вот Надежда-то как? Сейчас же тихий час намечается…
– Женечка, не упрямься! – толкала уже его в спину Наденька. – Эля сказала «оба», значит, оба. Пойдем, Женечка, я тебе расскажу, как я сломала ногу!
Эля осталась одна, перебралась на свою кровать и осторожно улеглась в подушки. Не хотелось говорить, слушать и даже видеть – на душе было так противно… Она понимала, что больше к ней этот Сотый не придет. Никогда. А ведь он… Как же это он сказал – он представлял ее – Элю – незащищенной, ранимой… не страшной и покалеченной, а ранимой, незащищенной… После таких слов хочется немедленно бежать в библиотеку и сидеть там с томиком Тургенева. И надеяться, что Игорь придет и защитит. А теперь что? Она в его глазах «обычная хапуга»! И ведь даже слушать ничего не стал…