Все последующие дни проходили для меня будто в тумане. Я, словно робот, делала все чисто механически. По ночам ублажала Олега, утром готовила ему завтрак, затем обед, убирала немаленький дом. Иногда Олег разрешал выходить мне на улицу, и мы вместе с ним садились в беседке и играли в карты или лото. Иногда я читала ему вслух какие-нибудь книги, играла с ним в бильярд, смотрела телевизор или разговаривала с ним на различные темы. В доме не было телефонов, поэтому я не имела возможности сделать телефонный звонок. Доступа к оружию у меня тоже не было. Я знала, что оно хранится в сейфе, ключи от которого были только у Олега. Иногда я просыпалась среди ночи, смотрела на спящего Олега и представляла, как я беру подушку и начинаю его душить. Но потом я подходила к окну, смотрела на сидящего в домике вооруженного охранника и понимала, что у меня нет никакой возможности отсюда убежать, и от этого я приходила в еще большее отчаяние. Олег никуда из дома не отлучался и вел себя по отношению ко мне достаточно спокойно. Я старалась не пугать Олега своим мрачным лицом и давала волю своим эмоциям и чувствам только тогда, когда принимала ванну; тогда под шум воды я могла пореветь над своей тяжелой судьбой. Меня страшила неизвестность, которая ждала меня впереди. То, что меня в дальнейшем убьют, я даже не сомневалась, но я знала, что у меня еще есть в запасе немного времени и что я должна что-то делать, потому что сидеть сложа руки нельзя, так как своим бездействием я сама рою себе могилу.
За все это время к Олегу только один раз приехал все тот же гость, который просидел у него несколько часов и уехал ближе к ночи. После этого визита Олег зашел в бильярдную и, увидев, что я стою у большого окна и тупо смотрю в сторону леса, спросил:
— Бежать, что ли, вздумала?
— Бежать бесполезно, — тихо сказала я и повернула голову в сторону Олега.
— Я рад, что ты это понимаешь. Видишь, какой автоматчик меня охраняет?
— Вижу.
— Видишь, какой у него большой автомат? А знаешь, как он из него хорошо стреляет?
— Я никуда не собираюсь бежать, — покорно ответила я и отошла от окна.
— Ты куда?
— Пойду ужин разогрею. Есть хочешь?
— Хочу. Сегодня у нас будет ужин при свечах.
— А мы что-то празднуем?
— Просто расслабимся, праздновать потом будем. У меня завтра тяжелый день. Мне будет нужно отъехать, тебе придется посидеть взаперти.
— Да я уже и так черт знает сколько сижу взаперти. Я счет времени потеряла, — с грустью сказала я и подумала о том, что отъезд Олега означает только одно: завтра в нашем городе на одного банкира станет меньше, а какая-то семья лишится своего кормильца и добытчика.
— Сколько я уже здесь?
— Две недели.
— Тут даже календаря нет.
— А зачем он тебе?
— Хочу счет времени вести, а то я здесь, ей-богу, как Робинзон Крузо. Прямо хоть какие-нибудь зарубки на косяке делай. Ты-то как сам во времени ориентируешься?
— По солнцу, — улыбнулся Олег.
— Извини, но по солнцу я не умею.
— Хочешь, научу?
— Лучше не надо. Я плохо поддаюсь дрессировке.
— Тогда мне придется подарить тебе календарь.
— Это замечательная идея.
— Я как в воду глядел.
Олег поставил рядом со мной объемный пакет и произнес торжественным голосом:
— Я к тебе с подарками.
Посмотрев на пакет удивленным взглядом, я растерянно пожала плечами и спросила:
— Что здесь?
— Я же тебе сказал — подарки. Ну что ты так смотришь на этот пакет, будто там бомба лежит?
— Я уже не знаю, чего от тебя ожидать. Может, закончилось мое время.
— Дура ты, я тебя порадовать хотел. Там шмотки и календарь.
— За календарь спасибо, конечно. А какие там шмотки?
— Я попросил, чтобы тебе кое-какие вещи купили, а то у тебя ни белья, ни одежды. В общем, в этом пакете есть все, чтобы ты могла чувствовать себя нормально.
— Чтобы чувствовать себя нормально, нужна свобода, но мне кажется, что свободу ты вряд ли смог бы положить в этот пакет. Несмотря на то что он достаточно большой, ее туда не засунешь.
Не говоря ни единого слова, Олег приблизился ко мне вплотную и ударил меня по лицу. Удар получился настолько сильным, что я отлетела к стене и, ударившись головой об стену, медленно съехала вниз.
— Еще одна такая выходка, пущу пулю в лоб, — достаточно жестко сказал Олег и направился к выходу.
Через несколько минут он вернулся в бильярдную и, поймав на себе мой затравленный взгляд, сказал уже более спокойным голосом:
— Чтобы через час был готов ужин при свечах и чтобы ты была в полном параде. В вечернем платье и в черных чулках. Шмотки в пакете. Ты меня поняла?
— Поняла, — чуть слышно ответила я и с ненавистью посмотрела на своего врага.
Олег многозначительно улыбнулся и, кинув мимолетный взгляд на часы, сказал с ярко выраженной угрозой в голосе:
— Сейчас ровно восемь часов вечера. В девять я приду на ужин. Ты меня поняла? Тебе все ясно?
— Ясно.
— Тогда торопись, пока я не разозлился еще больше.
Оставшись одна, я провела рукой по лицу и, ощутив во рту вкус крови, всхлипнула от неимоверного унижения и сильной боли. Затем встала и, взяв валявшийся на полу пакет поплелась в ванную комнату. Некоторое время я разглядывала свое распухшее лицо и, только открыв кран с водой и сделав напор посильней, дала волю своим чувствам. Именно в этот момент мне вдруг захотелось исчезнуть из жизни, вернее, уйти из нее навсегда. Мне казалось, что сейчас я уже готова взять на себя подобный грех, что я имею на это полное право, но все же при этом я ощущала страх, страх от одной мысли, что я смогу это сделать. Мне казалось, что с тех пор, как я попала в этот дом, на моем сердце образовалась открытая рана. Все эти две недели я держалась как только могла, а сегодня поняла, что я выдохлась, что совершать ежедневное насилие над собой у меня просто нет больше сил.