Пандер освоил «Веспу» за несколько минут. Он едва не потерял свой мопед в начале Триволи-стрит, когда выехал на встречную полосу, забыв на минуту про левостороннее движение, и лишь благодаря отчаянным усилиям избежал столкновения с грузовиком, в кузове которого перевозили странных, как будто бы голых, овец.
К счастью, столкновения не произошло и никто не пострадал. В конце концов он освоился и негромко затарахтел по потрескавшейся двухполосной дороге со скоростью двадцать — двадцать пять миль в час, в маленьком белом шлеме, сильно давившем ему на уши. Легкий ветерок бил в лицо, а голубое карибское небо приветливо мигало сквозь листья пальм. В голове у него сразу же закрутилась песня «Рожденный быть диким» группы «Степпенвульф».
В восьми милях к востоку от Фредериксхавна он увидел деревянный указатель — поворот к поместью Тамаринд. Покрытая гудроном дорога, в милю длиной и прямая как линейка, пролегала через ровные коричневые поля с обрубками сахарного тростника. Висевшие на разболтанных петлях ворота обозначали границу поселка Кор. По обе стороны от ворот стояли величественные тамаринды, каждый по сорок футов вышиной, с округлыми кронами из похожих на перья листьев, отбрасывавшие тень на грунтовую дорогу.
Холм справа был усеян домиками из гофрированного железа и хижинами на сваях. Вдоль дороги тянулись ряды хижин, в конце которых стояли два высоких, узких, развернутых фасадами друг к другу дома треугольной формы. На пятачке перед ними под величественным деревом были припаркованы старые автомобили, фургоны и пикапы, которые в Штатах сочли бы металлоломом. Пандер оставил здесь «Веспу», повесив шлем на руль, и стал подниматься по холму.
Первым, кого он здесь встретил, был безрукий мальчик, которого он видел днем ранее. Он сидел на дощатых ступенях перед одной из хижин, приподнятой на сваях на уровне одного этажа. Мальчик был босым, он держал карандаш между пальцами правой ноги и писал им в блокноте с отрывными листами, который поддерживал левой ногой.
— Прости, — обратился к нему Пандер. Вчера они не смогли пообщаться. Пандер так смутился после головомойки, которую задала ему незнакомка, что извинился и покинул поле прежде, чем закончилась тренировка. — Ты не знаешь, где живет Холли Голд?
Марли оторвался от своих уроков. Перед ним стоял большой лысый мужчина в черно-зеленой рубашке с драконами. Мальчик бросил карандаш на блокнот и закрыл его ногой.
— Да, сэр.
Пандер ждал продолжения, но напрасно.
— Ладно, и где ее дом?
— Я сказал, что знаю, где она живет, но это не значит, что я скажу вам.
— Я из полиции. Мисс Голд заявила об исчезновении человека.
— Вам не провести меня, мистер. Вы не из полиции. — Марли знал всех полицейских на острове, начиная с шефа Коффи — дедушки его лучшего друга Маркуса.
— И тем не менее. — Пандер показал ему значок.
— Я схожу за ней, — сказал Марли, стоя на левой ноге, открыл правой дверь хижины, отодвинув щеколду большим пальцем.
Минуту спустя женщина, отчитавшая Пандера вчера, появилась на пороге в японском халате, доходившем до середины бедер (надо признаться, весьма красивых бедер). Ее темные волнистые волосы сбились на одну сторону. Судя по всему, она только что проснулась.
— Вы?! — Ее голос был полон гнева.
— Я, — проговорил он виновато. — Я Эд Пандер. Помогаю местной полиции разыскивать человека, об исчезновении которого вы заявили, — мистера Арина. Мне хотелось бы осмотреть его дом и переговорить с его знакомыми. Возможно, удастся найти какие-то зацепки…
«Ой», — подумала Холли, удивившись, какой муравейник она разворошила, подав заявление в полицию. Если Энди вернется, он не обрадуется, узнав, что его дом обыскивали.
— У вас есть разрешение на обыск? — спросила она Пандера.
— В нем нет необходимости, — ответил он. — Мистер Арина не подозреваемый, он никогда не совершал преступлений, так что расслабьтесь. И контрабандные товары, которые могут быть обнаружены во время несанкционированного обыска, нельзя использовать в суде как улики. Если вы из-за этого переживаете. — Пандер немного покривил душой, но он не был представителем отдела по борьбе с наркотиками. Последний раз он занимался поиском наркотиков, еще когда работал помощником шерифа в графстве Кортланд, сейчас у него была совсем другая задача.
— Подождите, я оденусь и провожу вас, — сказала Холли.
— Я отведу его, — вызвался Марли.
— Да что ты говоришь? Ты уже сделал все уроки?
— Нет, но…
— Никаких «но», молодой человек! — возмутилась Холли.
Марли посмотрел на Пандера, словно ища у него поддержки.
— Правильно, — поддержал он Холли. — Делай, что она сказала.
5
Вскоре после того, как Пандер покинул участок на своем «Веспе», Льюиса Апгарда привезли на полицейской машине для опознания тела его жены. Его собственный автомобиль по-прежнему был на досмотре и считался временно конфискованным. Коффи проводил Льюиса через мощенный булыжниками дворик к моргу, где на полке морозильника под простыней лежала Хоки.
Льюиса обдало холодом, когда доктор Парментер — акушер, выполняющий работу патологоанатома, как он часто говорил, проходящий весь путь от матки до могилы, открыл дверь и выкатил полку с телом. Коффи приподнял простыню. Льюис быстро взглянул на лицо Хоки — длинный нос казался еще более острым, чем прежде. Он кивнул. Коффи собрался опустить простыню, но Льюис остановил его.
— Я могу провести пару минут со своей женой? Пожалуйста. Мы даже толком не попрощались.
Лайла уже осмотрела тело и сняла с него возможные отпечатки, поэтому Коффи не стал возражать. Вместе с Парментером он прошел через коридор в кабинет патологоанатома, чтобы обсудить некоторые детали вскрытия, которое было запланировано на вечер, оставив Льюиса наедине с Хоки.
Льюис осмотрелся, убедился, что в помещении нет камер, и откинул простыню, обнажив труп до талии. Это тоже был своего рода вуайеризм, но он не доставил Льюису удовольствия.
По крайней мере она сохранила свой безупречный загар без единой белой полоски, подумал Льюис. Теперь она такой и останется. Хоки была бы рада. Она уделяла большое внимание загару, хотя и подвергала себя почти смертельному риску в нынешний век меланомы.
Бедная Хоки… за последние двадцать четыре часа столько всего произошло. То, что прошлым утром казалось Льюису далеким планом, сегодня стало совершившимся фактом.
— Я скучаю по тебе, — прошептал он. — И все из-за этих чертовых деревьев. Ты, глупая, глупая… — Льюис хотел назвать ее б…, но одернул себя. Он пришел сюда не за этим. — Прости, — сказал он, склоняясь над ней, чтобы поцеловать.
Но не смог этого сделать. Его губы находились в дюйме от лица Хоки, когда он почувствовал смертельный холод, волнами исходивший от ее тела. Поэтому он только приложил указательный палец к ее посиневшим губам. Затем накрыл тело простыней и разгладил ладонью морщинки на ней.