Когда он поднял голову, Натан стоял перед ним с папкой в руке:
— Сейчас, Дриес. Мы идем туда сейчас же!
Ливень усиливался. Тянущиеся во все стороны тучи изливали на доки ледяные потоки. Натан сидел в машине, припаркованной напротив таможенного учреждения, и ждал Вилде. Прошло около получаса, как тот вошел в бетонное здание. Вероятно, скоро вернется.
Что обнаружится в перечне грузов? А если Рубо и его подделал? Это было маловероятно, по словам Вилда, контроль был строгим. Если бы можно было доказать подлог судового журнала, малейший обман, вменить руководителям «Гидры» неисчислимые личные риски.
Натан закурил. В этот момент появился Дриес.
— Итак, я смог забрать полную копию документов, — выдохнул он, освобождаясь от кепки и пальто.
— Что это нам дает?
Вилд разорвал влажный конверт и вытащил из него стопку документов.
— У меня не было времени посмотреть подробно, но уже сейчас могу сказать, что ваши друзья сделали остановку, которой не было в программе. Посмотрите сами.
Натан взял в руки стопку листов. Маршрутная карта ясно указывала, что ледокол должен был без всяких остановок проследовать за полярный круг и вернуться обратно.
— Теперь посмотрите на штампы внизу страницы.
«Антверпен». Таможенная служба Антверпена поставила первую и последнюю печать накануне отплытия и по возвращении. Два других оттиска, датируемых 22 и 23 февраля, проставлены точно под ними. Натан прочитал название порта:
— Лонгьирбюен…
Это место было ему незнакомо, однако он узнал скандинавское звучание. Он посмотрел на Дриеса:
— Они сделали остановку в Норвегии?
— Точнее, на Шпицбергене, самом главном острове архипелага Свальбард. Последняя земля перед великими льдами. Лонгьирбюен — это его административный центр.
Натан улыбнулся. Старик попал в точку.
Они вернулись в квартиру погибшего. Натан приготовил кофе, и вот уже около часа они разбирали листы, разложенные на кухонном столе. Перечень состоял из двух частей. Первая содержала список всего того, что перевозило судно, от навигационной электроники до кухонной утвари. Другая предназначалась для описи товаров, погруженных или выгруженных в случае необходимости, в ходе рейда. Мужчины распределили работу между собой: каждый должен был изучить свою часть досье и постоянно сравнивать состояние грузов.
Очень быстро они обнаружили, что «Полярный исследователь» никогда не перевозил бочки с загрязняющими веществами, за которыми отправился. Ничего. Кадмий нигде не фигурировал.
— Что они там делали? — проворчал Натан. — Может, они так и не смогли до него добраться? Согласно отчету о несчастном случае, который произошел со мной, часть судна была раздроблена айсбергом. Значит, они могли попытаться добраться до бочек, прежде чем отказаться от этой затеи. Но это не объясняет, почему они остановились на Шпицбергене.
— На этот счет, я думаю, что можно исключить дозаправку топливом — у такого судна, как это, его должно быть более чем достаточно, чтобы проделать путь туда и обратно. Вероятно, это из-за аварии «Августы», или же у них была механическая поломка…
Они вновь погрузились в бумаги, чтобы еще раз тщательно изучить списки и обнаружить хоть что-нибудь, без разбора, хоть малейшую деталь. Набор грузов, возможно, в конце концов натолкнет их на след.
— Нашли что-нибудь? — спросил Натан.
— Ничего, — вздохнул де Вилд.
— Мы теряем время… Подсчет кастрюлей никуда нас не приведет. Нужно иначе обозначить цель нашего поиска. У вас есть список медицинского оборудования?
Дриес протянул Натану несколько страниц. Это были разделы, относящиеся к камере с высоким давлением и личному оборудованию врача. Ничто не привлекло его внимания. Шок наступил, когда он обнаружил несколько дополнительных карточек, закрепленных на обороте последней страницы. Одна из них была копией протокола, составленного начальством торгового флота Антверпена. Проинспектировав оборудование по технике безопасности, офицер установил, что на борту «Полярного исследователя» находилось только семь похоронных мешков. Действующие международные соглашения обязывали, чтобы их было по десять на борту каждого торгового судна.
Три отсутствовали.
И Натан был убежден, что дело тут не в простом упущении.
Он посмотрел на часы. 23 часа 05 минут.
— Дриес, у вас случайно нет личного номера Рубо?
— Он оставил номер своего мобильного телефона… Что происходит?
— Дайте его, пожалуйста.
Старик порылся в портфеле и протянул ему карточку. Натану тут же набрал номер на своем мобильном телефоне. В трубке послышался голос.
— Рубо?
— Фал? — определил шеф «Гидры».
— Куда делись похоронные мешки?
— Это вы устроили разгром на борту ледокола?
— Да, и я вам обещаю, что это только начало, если вы не скажете, куда делись эти проклятые мешки.
— Вы вмешивайтесь в то, что вас не касается.
— Зачем эта остановка в Шпицбергене?
— Где вы?
— Что случилось с бортовым врачом? Откуда этот ноготь, который я нашел в холодильной камере?
— Фал… где вы? — снова резко спросил Рубо.
Его тон звучал как угроза. Натан повесил трубку. Вилд схватил его за руку. Глаза его покраснели, голос дрожал:
— Что это за бардак? Эта история с ногтем… Я ничего об этом не знаю.
Старик теперь шатался, больше не пытаясь удержать слезы, которые текли по впадинам его щек. Он слабо сжал руку Натана.
— Вы должны мне объяснить. Я должен знать, как умер мой сын.
— Успокойтесь, Дриес. Слишком рано делать какие бы то ни было выводы.
— Вы воспользовались мной, Жаном…
— Я никем не пользовался. Просто безопаснее будет, если вы останетесь вне всего этого.
— Я сейчас… я собираюсь предупредить полицию.
— Вы этого не сделаете. Как вы сами заметили, ничто не доказывает, что Жан погиб иначе, чем утверждает Рубо. Вы ничего не можете сделать.
— Вы негодяй.
Натан движением плеча высвободился из рук старика и ушел.
Дождь прекратился. Шагая к машине, Натан видел, как в воздухе вспыхивают тысячи трепещущих золотых капель, а по асфальту бегут тонкие серебряные змейки. Да, он повел себя грубо, и ему самому это не понравилось. Однако такое поведение скрывало действительность: он не мог дольше оставаться у этого старика и втягивать его в историю, которая была ему не по силам. Он мысленно попросил у него прощения.
Расследование снова заняло все его мысли. Он остановился, поднял глаза к небу.