– Ну, была Дженис. Мы с ней довольно часто встречались.

– Она была замужем. Ты ее на ланч водил.

– Она не была замужем. У нее был приятель.

– То же самое, – покачал головой Боб. – Слава Богу, что тебе не приходится работать в команде. Никогда не встречал человека, которому так не везет.

– Ну, не преувеличивай.

– А что с Мэри?

– Давно ее не видел, – нахмурился Майлс.

– Об этом я и говорю. Почему бы тебе не позвонить ей, не пригласить куда-нибудь?

– Не могу, – покачал головой сын. – Да и вообще, у нее наверняка уже кто-нибудь есть.

– А может, и нет. Может, она в такой же ситуации, как ты. Кто знает? Может, она только и ждет твоего звонка?

Майлс промолчал. Он не мог сказать отцу, что Мэри не ждет его звонка, что он пару месяцев назад видел ее в городе выходящей из кинотеатра, шикарно одетой, восхитительно выглядящей, заливающейся счастливым смехом и интимно прижимающейся к высокому атлетического сложения мужчине в дорогом спортивном костюме.

– Не знаешь, – продолжал гнуть свое отец. – Позвони и поймешь. Хуже-то не будет.

Будет хуже, мрачно подумал про себя Майлс и отвернулся.

– Нет, отец. Я ей не стану звонить.

– Так и будешь один до моей смерти.

– Ничего. Переживу.

– Это меня и расстраивает, – вздохнул Боб. – Вижу, что переживешь.

Несколько кварталов они проехали молча.

– Лучше Клер у тебя все равно никого не было, – снова заговорил отец. – Ты это понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Майлс, глядя прямо перед собой.

– Не надо было тебе отпускать эту девочку.

– Я ее не отпускал. Она сама захотела, она не была счастлива, мы развелись.

– Ты мог бы постараться ее удержать.

Майлс не ответил. Эта мысль ему самому неоднократно приходила в голову. Он дал согласие на развод, но не хотел этого. Он любил ее, да и скорее всего и сейчас любит, хотя и пытается убедить себя в обратном. Прошло уже пять лет с тех пор, как были подписаны последние документы, но не было ни одного дня, чтобы он не вспомнил о ней. Как правило, по мелочам – что бы она сказала по тому или иному поводу, – но она оставалась в его жизни как призрак, как совесть, как мерило в сознании, если не как физическое присутствие.

На самом деле, возможно, им и не надо было разводиться. Не было каких-то иных людей, не было любовных связей ни с его, ни с ее стороны. Единственное, на что она жаловалась, – что он уделяет ей слишком мало внимания, что работа его интересует гораздо больше, чем семья. Это было неправдой, но он понимал, почему она так считает, и на самом деле это можно было легко исправить. Если бы он проявил хотя бы небольшое желание уступить, признать свои ошибки, перестать приносить работу на дом, проводить с ней больше времени и чуть более откровенно демонстрировать свои чувства, они бы вполне смогли жить вместе. Он понимал это уже тогда, но какое-то упрямство не позволяло ему совершить эти шаги и, сознавая собственную вину, перелагать ответственность за решение проблемы на ее плечи. Если она действительно любит его, то должна понять и простить его, смириться со всем, что он делает, быть благодарной. Она во многом пошла ему навстречу, но он полагал, что она должна пойти навстречу во всем, сама пройти весь путь, и от этого проблемы только усугублялись. Развод казался крайним выходом, и хотя это было не то, чего он хотел, он не приложил усилий, чтобы избежать его.

Майлс заметил, что отец по-прежнему смотрит в его сторону, и вздохнул.

– Отец, у меня был тяжелый день. Давай лучше оставим эту тему.

– Хорошо, хорошо, – с деланной невинностью вскинул руки отец.

Они подъехали к дому. Майлс остановил машину, выключил двигатель, поставил на ручной тормоз. Боб, прежде чем выбраться, собрал стопку книжек, и взгляд Майлса опять невольно упал на одну из обложек – «Колдовство и сатанизм в древней Америке».

Подхватив свои материалы, он вслед за отцом направился в дом.

Боб, вместо того чтобы завалиться на диван, как обычно, чтобы заснуть под очередную телевизионную комедию, быстро удалился в свою комнату, пожелав сыну спокойной ночи и закрыв – более того, заперев за собой дверь.

«Предсказания Нострадамуса».

У Майлса по-прежнему лежала на душе какая-то тяжесть. Он запасся пивом и провел на диване не меньше двух часов, пытаясь разобраться в информации, которую раздобыл, но толком так и не смог сосредоточиться и решил сдаться, отправившись в постель намного раньше своих обычных одиннадцати часов вечера.

Но заснуть не смог.

Повертевшись с боку на бок какое-то время, показавшееся ему вечностью, он встал. Включил небольшой телевизор, стоящий на тумбочке, поглазел на дежурный рекламный блок, потом выключил его и подошел к окну. В щель между неплотно задернутыми шторами виднелась луна, ныряющая между тяжелыми зимними облаками.

Он вспомнил о Клер и подумал – спит ли она сейчас?

И с кем она сейчас спит?

Майлс отвернулся от окна и посмотрел на пустую постель. Он уже очень давно не занимался сексом. И тосковал без этого. Он попытался вспомнить обнаженную Клер, попытался представить себе ее формы, но время уже стерло все характерные черты. Черт побери, он даже не смог вспомнить в подробностях тело Мэри. Помнились места, позиции, но чувственного ощущения, обычно возникающего при воспоминании об интимных моментах, не возникало. Странно, но зато очень четко запечатлелся в мозгу образ голой Черис – девицы, с которой он провел одну ночь три года назад.

Вздохнув, он вернулся в постель. Без удовольствия, чисто функционально помастурбировал и, наконец, заснул, думая об огромных волнах, ведьмах и снах о конце света.

2

На следующее утро Майлс пришел на работу такой уставший, что даже Хал обратил внимание, когда они встретились у лифта.

– Тебя как будто из тюрьмы выпустили.

– Спасибо, – сухо усмехнулся Майлс.

– Как говорил великий Дион Уорвик, друзья для того и существуют.

– У тебя крошки в бороде, – сообщил Майлс.

Бородатый сыщик быстро запустил пятерню в свою густую растительность.

– Все?

– Шутка, – улыбнулся Майлс.

– Осел.

Лифт поднялся на их этаж, двери открылись, Хал вышел первым.

– Привет, крошка, – помахал он рукой Наоми, сидевшей за столом. – Как тебе это чудесное утро?

Секретарша разговаривала по телефону. Попросив собеседника подождать, она сняла наушники с микрофоном и внимательно оглядела Хала и Майлса.

– Простите за глупый вопрос, – полюбопытствовала она, – но кто-нибудь из вас читал вчерашнее объявление?