– Ему сто десять лет. Так что возможно.
Долорес секунду это обдумывала, а потом свесила ногу с кровати.
– Мне страшно, я хочу взглянуть на Марию. – В ее голосе слышалась тревога. – Ладно?
Я смотрел, как ее нагой силуэт движется в темноте. Она со скрипом спустились по ступенькам. Долорес выказала желание, которое, как я решил, не имело ко мне никакого отношения. Ее страсть была сконцентрирована на другом – на ней самой. Спустя несколько минут она вернулась в спальню и шепотом сообщила, что Мария по-прежнему спит. Она остановилась передо мной.
– Я знала, что что-то не так! – прошептала она с восторженным удивлением.
Я смотрел на нее снизу вверх.
– Что?
– Кровать – она кривая! Изголовье выше. – Она наклонилась и посмотрела на ножки. – У тебя там что-то... телефонные справочники!
– Под ножками изголовья.
– Зачем?
– У меня проблема с желудком. И если один конец кровати выше, это помогает.
– Как это?
– Кислота попадает мне в пищевод, соляная кислота из желудка. Она проходит через такой сфинктер, небольшое отверстие в конце пищевода, обжигает слизистую оболочку и повреждает так называемые пищеводные клетки.
– Ты поэтому все время кашляешь? – спросила она. – Я давно хотела спросить об этом.
– Да.
– Это больно? – спросила она сочувствующе.
– Иногда.
– Тебя рвет?
– Бывает, если кислоты очень много.
– Ты к врачу ходил? – спросила она, снова забираясь в постель.
– К целой куче.
– А от секса тебе не хуже? – поддразнила она меня.
– Нет.
– Вот и хорошо.
Она прижала пальцы мне к губам, очень крепко, и одновременно другая ее рука легла мне на пах. Я решил, что она чересчур оптимистична. Но она поплевала себе на ладонь и терпеливо занялась моим членом, с откровенной решимостью, которая не имела никакого отношения к моему возбуждению, но самое прямое – к ее собственному. Она двигалась на мне резко – резче, чем это было удобно мне. Ее ладони лежали у меня на плечах, ногти впивались мне в кожу. Потом ее правая рука скользнула к ее собственному паху и задрожала: пальцы умело стимулировали клитор, двигаясь с электрической стремительностью. И она кончила, откинувшись назад. Ее левая рука на секунду оторвалась от моего плеча и упала мне на лицо, тяжело давя на переносицу, царапая ногтями мой лоб. Мои мысли вдруг улетели назад, к прошедшему дню, и мне пришло в голову, что Долорес ничего не знает про компьютеры, войны между средствами массовой информации и структуру и хитросплетения капитализма. Она была здесь - женщина в спальне, занимающаяся сексом с мужчиной. Самодостаточная. В сером полумраке ее глаза были закрыты, нижняя губа сосредоточенно прикушена. Комната была полна ее запахом. Когда ей надоела эта поза, она упала на простыни и быстро встала на четвереньки, высоко подняв зад, чтобы я смог войти в нее сзади. Я притягивал к себе ее бедра и наслаждался узостью влагалища, которое мужчина чувствует, оказавшись сзади, и животной грубостью совокупления. И одна ее рука снова поползла назад, чтобы она могла трогать себя. Она застонала и остановилась, чтобы передохнуть. Пот тек с ложбинки на ее спине вниз по ребрам.
– А сейчас, – шумно выдохнула она. – Сейчас тебе. Будет хорошо.
Она опустила голову вниз, чтобы перенести на нее свой вес, и просунула под себя обе руки, откровенно служа моему наслаждению. Одна рука обхватила меня снизу, легонько поглаживая и теребя, а пальцы другой руки обхватили мой член тугим кольцом и стали скользить вперед и назад в ритме моих движений.
– Господи! – воскликнул я.
– Давай! – сказала она.
И я дал жару.
Потом мы несколько минут лежали, прислушиваясь к шуму ветра и машин на улицах. Долорес пробормотала что-то насчет того, что хочет быть с Марией, когда та проснется. Она откинула одеяло и исчезла в темном проеме двери. Она не стала наклоняться, чтобы меня поцеловать, и той ночью больше не возвращалась.
– Зачем ты носишь галстук? – спросила Мария следующим утром, пока я одевался.
Стоя под душем, я ощущал сладкую боль в паху от прошлой ночи. Но я уже – глупо и нервически – тревожился из-за предстоявшей мне встречи с Президентом. Моррисон будет смотреть на меня с застывшей на лице гримасой, словно вот-вот будет вынужден сделать что-то отвратительное. Я чувствовал, что он старается успокоить представителей «Ф.-С.». Мы неуклонно двигались к тому моменту, когда придется сделать какое-то публичное заявление о переговорах – в соответствии с требованиями закона о госбезопасности. Если я не выведу на поле Президента, Моррисон начнет жесткие действия в отношении совета директоров. И где я при этом окажусь, предсказать было невозможно.
– Зачем? – повторила Мария, указывая на мой галстук.
– Потому что я иду на работу, и там такое правило, – ответил я ей.
– Зачем? – спросила Мария, взяв мою электробритву.
– Зачем приняли такое правило? Потому что так все выглядят готовыми к работе. По правде говоря, это глупое правило.
– Тогда зачем оно тебе?
– Потому что взрослые любят создавать правила.
– Мы сегодня пойдем на детскую площадку поиграть с ребятами.
– В парке?
Я стал спускаться вниз. Мария шла передо мной.
– Мария, ты не принесешь мне газету?
– Да!
Она протопала по лестнице на нижний этаж, откуда выходила дверь под крыльцом.
Мы с Долорес еще не разговаривали, и я гадал, как она поведет себя после вчерашней ночи. По моему опыту, когда утром смотришь на женщину, то тут же понимаешь, была ли прошедшая ночь ошибкой или подарком. Долорес стояла на кухне и готовила завтрак. Ее волосы были стянуты сзади. Я заметил в мусорном ведре бутылку из-под вина. На ней была одна из моих фланелевых рубашек для работы в саду.
– Доброе утро.
– Аппетит хороший? – улыбнулась она.
– Безусловно.
– Хорошо. – Она положила мне в тарелку овсянки. – Если захочешь, проси еще.
– Еще?
– Если захочешь еще, – проговорила она с многозначительной улыбкой, – то получишь еще. Ты понял, о чем я?
Тем утром, когда я встал из-за стола, чтобы отправиться к Президенту, Хелен открыла дверь и протянула мне листок цветной бумаги.
– Какой-то мужчина внизу просил передать вот это. Тот мужчина, который вчера звонил. – Она смотрела на меня без всякого сочувствия. – Записка на той стороне.
Это была реклама магазина мужской одежды, расположенного в нескольких кварталах отсюда. На обратной стороне очень аккуратными печатными буквами были выведены слова: