— Конечно. Ты приляжешь, я буду массировать тебе спину и услаждать приятной беседой.
Он внимательно посмотрел на нее, в глазах была грусть.
— Мелисса, ведь я не молод. Я…
Она прикоснулась пальцем к его губам.
— Доверься мне, — прошептала она. — Мы ограничимся беседой, если это все, чего ты хочешь.
Он тяжело вздохнул и вытащил бумажник. Положил кредитную карту на стойку бара, взял салфетку и написал на ней: «Мне нужна комната на двоих сейчас. Устройте это, пожалуйста. Пятьсот долларов чаевых». Подозвал бармена и положил перед ним кредитку и салфетку.
Тот прочитал просьбу, моргнул в знак согласия и, не посмотрев на Кристину, исчез, чтобы сделать звонок.
В номере было слишком холодно, он выключил кондиционер. Сквозь окна проникал последний свет угасающего дня. Он сел в мягкое кресло. Вглядись в его глаза, сказала она себе, тогда кое-что поймешь. Слова — это маскировка, как и твои собственные. Она закурила.
— Мне, наверное, не следует здесь курить?
— Все равно.
Она сделала одну затяжку и затушила сигарету. Удастся ли соблазнить его? Мысли были только об этом.
— Чем ты занимался, когда был в моем возрасте? — спросила она.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— Я летал на самолетах.
Она была удивлена.
— На каких самолетах?
— Реактивных истребителях.
Она пыталась связать то, что он сказал, с человеком, которого видела перед собой.
— Я делал Мах-два множество раз. Это что-то около тысячи шестисот миль в час.
— Ты летал во время Вьетнамской войны?
Он кивнул.
— Ты сбрасывал бомбы?
— Да.
— Ракеты, напалм?
— Да, все это.
— И ты видел Сайгон во время войны?
— Точно так.
— Ты изменял своей жене?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда.
— Почему?
— Это меня не сильно интересовало.
— А что сильнее?
— Полеты.
— Ты все еще летаешь?
— Только бизнес-классом.
— У тебя удачный брак, я думаю.
— Вполне нормальный.
— А что это значит?
— Все хорошо.
— Она когда-нибудь изменяла?
— Всякое могло быть, но не думаю. Я надолго уезжал, в нашей жизни было много неопределенности. Вообще-то я вовсе не тот человека, который легко прощает или не видит ничего особенного в измене. Но при тех обстоятельствах я бы не очень возражал.
— А ты ее когда-нибудь спрашивал?
Он покачал головой. Нет — не спрашивал.
— Почему?
— Какая разница…
— На сколько ты уезжал?
— Пару раз на шесть-семь месяцев.
— Но ведь это было давно, — сказала Кристина, сидя на краешке кровати.
— Да, это уже история.
— Итак, ты служил во флоте…
— Прошу прощения, в ВВС.
— Ну да, конечно, в ВВС. А потом стал бизнесменом.
— Можно сказать, что и так.
— Я могла бы быть твоей дочерью. Извини, вырвалось…
Он заерзал в кресле.
— Ты младше моей дочери, Мелисса.
— Расскажи все-таки о своей спине.
— Я перенес несколько операций.
— Как ты ее повредил?
Он закрыл глаза и вздохнул.
— Я не люблю вспоминать это.
Похоже, у него какая-то неизлечимая болезнь, подумала она.
— Прости, Мелисса. — Он поднялся и начал ходить по комнате. — Понимаешь, я хочу быть с тобой, но именно это меня и беспокоит. Я всегда играл по правилам. Сейчас же… В общем, у меня есть разные причины для дурного настроения.
Она придвинулась к нему, взяла его руку и погладила шрам. Они молчали. Кристина разглядывала его: он определенно был очень красивым мальчиком и сейчас хорош — в отличном костюме, очень изысканный, несмотря на хромоту. Кристина чувствовала себя с ним удивительно хорошо. Она стала снимать с него пиджак. Он не помогал, но и не сопротивлялся. Повесила пиджак на ручку кресла.
— Все нормально? — прошептала она.
Он промолчал. Развязала его шелковый галстук и положила на пиджак. Она слышала его дыхание, губы крепко сжаты. Расстегнула рубашку, под ней была футболка, заставила его поднять руки, почувствовав соленый, терпкий запах мужчины. Он повернулся к ней, она провела по его торсу руками. Плечи и позвоночник были покрыты большими шрамами.
— Можно дальше? — прошептала она.
Он закрыл глаза. Она наклонилась и развязала его ботинки. Сняла их и поставила в сторону, каблук к каблуку. Потом расстегнула ремень и брюки, которые упали на пол. Он медленно освободился из штанин. Она провела руками по его ноге и внезапно остановилась, не веря своим ощущениям. Гладкая поверхность бедра вдруг обрывалась кратером сквозного ранения. Значительная часть плоти на бедре просто отсутствовала. Ее руки скользнули по его икрам к носкам. Она сняла их. На левой ноге не хватало двух пальцев. Кристина посмотрела ему в лицо, нежно положив руки на грудь. Его кожа была теплой. Я хочу его, подумала она, действительно хочу. Она сдернула с него трусы. На ощупь его член был мягким, вполне нормальным. Потрогала мошонку, нащупав на ней рубец от шрама. У него было одно яичко. Она подержала его в руке и посмотрела на Чарли. Его глаза были закрыты, он слегка дрожал.
— Ты попал в аварию? — прошептала она.
— Меня сбили.
— Попал в плен?
Он кивнул.
— Расскажи мне.
Он закрыл глаза.
— Расскажи, пожалуйста.
Его глаза оставались закрытыми. Она прижалась губами к его груди. Как он изуродован и как прекрасен! Я люблю этого мужчину, сказала она себе. И прижала его к кровати.
— Я не уверен, что я…
— О чем ты? — спросила она нежно.
— Я уже немолод, — извинился он. — И к тому же моя спина.
Она помогла ему языком, он не возражал. Его член напрягся.
Она выскользнула из своей одежды.
— У нас есть противозачаточные? — спросил он с волнением.
— Все хорошо.
Для нее это не проблема. (Шансы забеременеть были очень малы.) Прежде она легко достигала оргазмов. Но сегодня не стоит многого ожидать. Просто полежать с ним рядом.