Вернон закончил разговор и резко втянул в себя воздух. Тони поднял голову. Лицо его друга побледнело настолько, что казалось вымазанным мелом. Какого черта?
— Тони. — Голос Вернона звучал хрипло, словно он чем-то подавился. — Я считаю, тебе лучше проверить, на какие звонки ты не ответил.
— Что-нибудь случилось? — спросил Тони, доставая телефон.
— Это ты нам должен сказать, — ответил Вернон, не сводя с него глаз. — Тебе стоит просмотреть послания и потом сразу войти в Интернет.
— Куда именно?
— Куда угодно. — Вернон упал на спинку кресла, как якорь на дно океана. — Это везде. Ты не пропустишь.
Тони подключился к Интернету через телефон. На экране появились горячие новости.
«Обнаружена королевская кровь!»
«Медина напоказ!»
Он с ужасом уставился на то, чего меньше всего ожидал и чего его отец всегда опасался.
Заголовок за заголовком разоблачали членов его семьи, но большего всего Тони ужаснул последний: «А вот и любовница Медины».
Он взглянул на зал ресторана.
Шеннон стояла спиной к нему. У него очень мало времени. Надо немедленно поговорить с ней.
Тони вскочил.
Семья Медина скрывалась не ради уединения, а ради безопасности. Поселившись после восстания у берегов США, они никогда не переставали остерегаться. А его эгоизм, черт возьми, поставил Шеннон в положение дичи — просто потому, что она побывала в его постели.
Тони подошел к ней, положил руки на плечи молодой женщины и повернул ее лицом к себе. И замер.
Полные ужаса прекрасные серо-голубые глаза все сказали ему. А если бы он усомнился, то сжатый в ее кулаке телефон развеял бы сомнения.
Шеннон не хотела ничего знать.
Сведения из Интернета, которые прочитала по телефону ее старая няня, не могли быть правдой. Как и те статьи, которые она сама нашла за десять секунд, выйдя в Интернет со своего мобильного телефона.
Блогосфера способна за одну минуту распространить зловредные выдумки. Разве нет? Люди готовы нажить состояние на сплетне, а на следующий день разоблачить собственную выдумку. Прикосновение Тони к ее плечам было таким знакомым и приятным. Оно согрело Шеннон, однако она все-таки отстранилась.
Разве она не ошиблась точно так же со своим покойным мужем? Шеннон поверила ему, потому что хотела верить.
Да, но ведь Тони — не Нолан. Все скоро разъяснится, и их замечательный роман продолжится. Правда, они уже успели поссориться из-за того, что Тони предложил ей деньги. А что, если он действительно принц?
Шеннон подавила истерический смех.
— Дыши глубже, — приказал он.
— Да, да, да, — пропела она, тяжело дыша, и поправила очки в надежде, что танцующие у нее перед глазами круги исчезнут. — Со мной все в порядке.
Зрение начало приходить в норму, и она увидела, что все посетители ресторана внимательно смотрят на нее. Интересно, когда Тони успел подтолкнуть ее к дверям? Шеннон поняла, что местные журналисты вот-вот появятся, и на душе у нее стало совсем сумрачно.
— Ну же, успокойся!
— Тони, пожалуйста, скажи, что потом мы вместе посмеемся над этой неразберихой, — взмолилась Шеннон.
Тони не ответил. Он настороженно оглядывал зал. Куда девался ее беззаботный любовник? Пальцы Шеннон еще помнили, как играли его темными волосами. С самого начала, по тому, как Тони одевался и какую вел жизнь, особенно по тому, как гордо он держался, было видно, что он — человек богатый и властный. Но сейчас Шеннон по-другому взглянула на его аристократическую внешность. Такой красивый, обаятельный мужчина… Она позволила себе увлечься им.
Шеннон с трудом убедила себя, что можно встречаться с богатым парнем, несмотря на все неприятности, который доставил ей муж. Гнусный обманщик! Ее околдовал его блестящий мир. Она слишком поздно поняла, что это сверкание оплачивается темными деньгами.
Шеннон до сих пор начинала задыхаться от одного воспоминания о том кошмаре. Если бы не сын, она после самоубийства Нолана покончила бы с собой. Но ей приходилось быть сильной ради Колби.
— Отвечай же, — потребовала она с тайной надеждой.
— Здесь не место для разговоров.
Не очень ободряюще.
— Для того чтобы сказать: «Все это глупая болтовня», не требуется много времени.
Тони привлек ее к себе:
— Давай найдем более удобное место.
— Скажи сейчас!
Тони, Антонио, принц Медина, или кто он там на самом деле, наклонил голову:
— Шеннон, неужели ты действительно хочешь говорить здесь, где нас может услышать кто угодно?
Слезы жгли ей глаза, зал, несмотря на очки, утратил четкость очертаний.
— Хорошо, давай найдем тихое место.
Тони повел ее к кухне. Молодая женщина двигалась, инстинктивно повторяя ритм его движений. Так они танцевали, и не только… Шепот летел им вслед. Неужели все уже знают? Мобильные телефоны пели в карманах, дрожали на столах, как будто началось землетрясение.
— Неужели Тони Кастильо…
— Медина…
— С этой официанткой…
Голоса жужжали, как рой растревоженных пчел, готовых ее ужалить. Тони тихо сказал:
— Здесь мы не сможем поговорить наедине. Надо увести тебя из ресторана.
Его крепкие руки сильнее обхватили Шеннон. Он толкнул дверь плечом, и ей осталось только пойти с ним.
На улице предзакатное солнце осветило загорелое мужское лицо, резче высветило его черты. Шеннон не сомневалась в том, что Тони — иностранец. Но она поверила его рассказу об умерших родителях-бухгалтерах, иммигрантах из Южной Америки. Ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда она училась в школе. Шеннон решила тогда, что у них с Тони было похожее детство.
А теперь? Она не уверена ни в чем. Тем не менее ее предательское тело все еще жаждет прильнуть к нему, найти утешение в наслаждении, которое он способен дать.
— Мне надо предупредить управляющего, что я ухожу. Я не могу потерять эту работу.
Чаевые были особенно обильны по вечерам, а Шеннон считала каждую копейку.
— Хозяин ресторана — мой приятель, ты же знаешь. — Он отпер дверцу своей машины.
— Ну да, конечно, о чем я только думала? У тебя же есть связи.
Шеннон подавила новый приступ истерического смеха.
Сможет ли она работать в ресторане, если слухи о Медине окажутся правдой? Ей и так трудно было найти работу, потому что люди не забыли ее покойного мужа. Хотя с Шеннон официально сняли все подозрения, многие по-прежнему были уверены, что она знала о незаконных операциях Нолана. Ведь процесса, на котором ее признали бы невиновной, не было. Муж наложил на себя руки, как только его отпустили под залог.