При этих словах Холмс просветлел, и дело было отложено на время. Сыщик вновь занялся утомительными поисками информации, о бриллиантах он больше не заговаривал. Я не сомневаюсь, что он следил за убежищами Чу Санфу. Вейкфилд Орлов стал частым гостем на Бейкер-стрит, а это было верным признаком того, что Майкрофт Холмс не оставлял нас своим вниманием и поддержкой. О таинственном международном финансисте Базиле Селкирке не было никаких слухов. Казалось, что весь механизм заговора и контрзаговора окончательно заклинило. Холмс то появлялся в нашей квартире, то надолго исчезал. Как обычно бывало в подобных ситуациях, он сделался неразговорчивым и не обсуждал свои новые теории, если они у него были.
Меня всерьез обеспокоило состояние его нервной системы. Я не мог спокойно наблюдать, как он неуклонно доводит себя до грани полного истощения. Правда, решив проблему, Холмс немедленно восстанавливал физические силы. Но я боялся, что подобные перепады всерьез подорвут его здоровье.
Однажды мой друг вернулся домой с лицом еще более напряженным, чем обычно. Не говоря ни слова, он исчез в своей спальне и через некоторое время возвратился в халате и домашних туфлях. Усевшись в свое любимое кресло, он молча предался размышлениям. Я не решился ни поприветствовать его, ни обратиться с вопросом, чувствуя, что лучше предоставить ему возможность самому начать разговор.
Прошло еще десять минут. Холмс тяжело вздохнул и встал, чтобы разыскать свою трубку.
— Простите меня, Ватсон, но в последнее время я был очень занят.
— Неудивительно, — заметил я и мысленно поздравил себя с тем, что сумел промолчать.
Холмс запустил пальцы в персидскую туфельку, и вскоре комната заполнилась клубами едкого дыма.
— Расследование дела об этой статуэтке зашло в тупик, — горько произнес он.
— Мне казалось, что версия, связанная с бриллиантом «Египетский Паша», поможет решить проблему.
— Я тоже так думал. Самая дьявольская штука заключается в том, что я продолжаю возвращаться к этой теории. Вообразите, что я узнал, когда здравый смысл, наконец, заставил меня поинтересоваться восточной жизнью: по китайскому календарю нынешний год называется годом алмаза.
— Вот это да, — воскликнул я, откладывая газету. — Потрясающее совпадение! Оно что-то значит, хотя я не могу сказать что.
— Я могу, — отрезал Холмс и, следуя своей отвратительной привычке, перевел разговор на другую тему. — Я получил сообщение о том, что к нам придет Орлов; надеюсь, он принесет хорошие новости.
Сыщик снова погрузился в молчание, а я утешал себя тем, что скоро появится агент безопасности.
Когда пробило шесть, в дверь постучали. Холмс поспешно вскочил и бросился открывать. Я понял, с каким нетерпением мой друг ждал агента: хотя Орлов всегда был желанным гостем, все же впускал посетителей обычно я.
Орлов снял свой знаменитый смертоносный котелок и положил на стол подле себя: лицо агента было абсолютно бесстрастным.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Холмс.
Волнение моего друга совершенно не подействовало на Орлова; правда, я не знаю, что вообще могло подействовать на этого невозмутимого человека.
— Нам удалось пригласить лучшего специалиста по металлам. Его опыты потребовали много времени, но дали любопытный результат. То, что он обнаружил, заинтересует вас. Металл, из которого изготовлена Золотая Птица, не однороден по своему составу. Есть все основания предположить, что статуэтка подвергалась частичной переплавке.
— Так, — с удовольствием произнес Холмс. Он многозначительно посмотрел на меня. — Ватсон, мы были правы! — Его ястребиное лицо снова повернулось к Орлову.
— Установлено, — продолжил агент безопасности, — что часть основания изготовлена из сплава золота, отличного от первоначального материала, из которого сделана вся статуэтка.
— Каков вывод? — на лице у Холмса была напряженная улыбка.
— Значительная часть основания была пустой и служила тайником. Невозможно установить, что там находилось, но наш специалист уверен, что тайник опустел совсем недавно. Выемка заполнена золотом свежей заливки.
— Селкирк, — уверенно заявил Холмс.
— Почему он? — спросили мы с Орловым одновременно. /
— Все совпадает. Наконец-то мы нашли какой-то смысл в этой головоломке. Эта история, конечно, связана с бриллиантом. Я был одержим ею и пока не вижу другого логического объяснения. Вот факты. — Холмс посмотрел на Орлова. — Дочь Чу Санфу должна выйти замуж за Мориса Ротфилса из известной семьи банкиров. Китайцы славятся своей гордостью.
— И не только китайцы, — не подумав, выпалил я.
— Но они делают из этого фетиш… религию. Они до смешного тщеславны. Чего больше всего на свете желает современный бандит Чу Санфу? — Холмс предпочел ответить на собственный вопрос. — Он хочет, чтобы, будучи представленной Ее Величеству, его дочь носила камень, не уступающий коронным драгоценностям Англии. Именно поэтому азиат безрассудно рискует своими людьми, пытаясь завладеть Золотой Птицей. Каким-то образом он узнал, что в статуэтке находится знаменитый бриллиант.
— Но почему бриллиант? — спросил Орлов. — Я согласен с тем, что в тайнике мог находиться драгоценный камень. На эту мысль наводят сами размеры выемки. Но почему не рубин или изумруд?
— Потому что существует слишком мало знаменитых рубинов, изумрудов или жемчужин. Если бы это долго скрывающееся сокровище было одним из этих камней, мы, вероятно, могли бы сейчас его назвать. Известных бриллиантов гораздо больше, и мы ищем один из них. Дочь Чу Санфу должна иметь возможность открыто носить его. Значит, камень не может быть краденым. Отгадка где-то рядом. Должен существовать уникальный бриллиант, который удовлетворил бы нашим требованиям. Нужно лишь выяснить его название.
— Вы хотите снова переговорить с доктором Бауэром? — спросил Орлов.
— Сначала я сам проведу кое-какие исследования. Знаменитый эксперт заметил: «Бриллиантов много». Я должен сузить круг поисков, чтобы не тратить время впустую.
Орлов казался неудовлетворенным.
— А как насчет Чу Санфу?
— Азиат перестал быть проблемой. Теперь мы знаем, к чему он стремится и что собирается делать. Камнем преткновения становится Базил Селкирк.
События показали, что оба заявления Холмса были ошибочными.